На массивной ореховой двери Генерального Управляющего висела маленькая позолоченная табличка с надписью «Пожалуйста, снимите шляпу». Я немного растерялся, потому что мне снять было нечего. Когда же дверь в эту святая святых распахнулась, передо мной предстало ослепительное зрелище. В вызолоченном от пола до потолка кабинете стоял Генеральный Управляющий, весь облицованный чистым золотом! Это был самый большой Управляющий, какого я до сих пор видел. На его пульте, как на новогодней елке, перебегали и перемигивались миниатюрные огоньки, тоже золотые. Я робко вошел, жмурясь от яркого света, тщательно отпечатал свою жалобу и почтительно представил ее на рассмотрение этого высшего трибунала.
На этот раз на размышления потребовалось еще меньше времени. Ответ, выскочивший из щели, был внезапным, как удар бутылкой по голове. Золотые буквы гласили: «НАМ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ, НО ПО ТАКОМУ ВОПРОСУ НЕЦЕЛЕСООБРАЗНО БЕСПОКОИТЬ ГЕНЕРАЛЬНОГО УПРАВЛЯЮЩЕГО. ЕСЛИ РЕЧЬ ИДЕТ НЕ О ЖИЗНИ И СМЕРТИ, И НЕ ОБ АТОМНОМ НАПАДЕНИИ, И НЕ О ВАШЕЙ НЕПЛАТЕЖЕСПОСОБНОСТИ, ВАС ПРОСЯТ ВОЗДЕРЖАТЬСЯ ОТ ОБРАЩЕНИЯ К НЕМУ. В НАШИХ ДЕСЯТИ ЗДАНИЯХ 13017 КОМНАТ, А УПРАВЛЯЮЩИЙ ТОЛЬКО ОДИН. ЕСЛИ КАЖДЫЙ КВАРТИРОСЪЕМЩИК ХОТЯ БЫ РАЗ В МЕСЯЦ ОБРАТИТСЯ К ГЕНЕРАЛЬНОМУ УПРАВЛЯЮЩЕМУ, ЭТО СОСТАВИТ 650 ОБРАЩЕНИЙ В ДЕНЬ, 108 ОБРАЩЕНИЙ…»
Я порвал карточку, швырнул ее Генеральному Управляющему в циферблат и шатаясь вышел. Прижимая к груди купленную по дороге в автомате бутылку питьевой воды (цена ее, как я заметил, со времени моего отлета удвоилась), я поплелся по коридору.
Через некоторое время я заметил впереди горничную в синей форме с пачкой чистых полотенец подмышкой. Она с любопытством взглянула на меня, и я возмущено выложил ей всю историю. Она захихикала.
— Чего ж вы сразу ко мне не подошли? — сказала она. — Уж кого-кого, а вашего водопроводчика я хорошо знаю.
Честное слово, десять долларов — не так уж много за хороший трехминутный горячий душ. И вдобавок за пару чистых полотенец. Правда, пришлось дать торжественную клятву молчать об этом до конца своих дней.
Через час явился Джо с охапкой журналов и бутербродом.
— Как дела? — спросил он таким тоном, каким, по его мнению, следовало говорить у постели больного. Получилось на редкость противно.
— У меня, кажется, отекла левая нога, — буркнул я.
— Ну ничего, поправишься в два счета, — утешил он меня с самодовольной улыбкой. — На твоем месте я бы не стал особенно расстраиваться.
— Я бы тоже не стал, если бы нога отекла у тебя, — огрызнулся я и рассеянно принялся за бутерброд. Он был намазан какой-то незнакомой мне, но вкусной пастой. Джо включил радио.
— «…и Космоцентр сообщает, что наш космический корабль, возвращающийся с Марса, сейчас находится на расстоянии всего 37 дней полета и по-прежнему движется по траектории, близкой к расчетной. После одиннадцатимесячного полета все системы корабля работают нормально! Вчерашний метеоритный поток обшивку почти не нарушил. Новых потоков не предвидится. Ученые с нетерпением ожидают прибытия экспедиции. Скоро они смогут познакомиться с таинственным содержимым запечатанного контейнера, который она доставит с Марса. Существовала ли на Марсе цивилизация? Отчего она погибла? Наконец-то мы получим ответ на вопросы, которые задает себе человечество с незапамятных времен. Прибытие экспедиции намечено на 16 сентября — на величайший день нашей истории! Это замечательное достижение достойно венчает славные двести лет прогресса, какого не знала ни одна нация в мире!»
— Что они там болтают о запечатанном контейнере, куда Клекстон сложил все это барахло, которое собрал на Марсе? — спросил Джо. — Зачем его запечатали?
— Чтобы исключить загрязнение, — с чувством собственного превосходства ответил я.
— А как же Клекстон — ведь он держал в руках все эти штуки, прежде чем засунуть их в контейнер и запечатать?
— Он был одет в простерилизованный скафандр.
— А все эти твои ученые шишки в Космоцентре — разве они не сунут свой длинный нос в контейнер, как только его вскроют?
— Не сомневаюсь, что они примут все меры предосторожности.
Джо задумался. Потом в его глазах появилось умоляющее выражение.
— Послушай, Фитц, старина, а как бы мне туда попасть? Ведь я же твой гид-опекун, а?
Всю ночь меня мучили кошмары. Мне снилось, что какой-то гигант, извергавший звуковые удары, навалил мне на грудь тяжелые бетонные плиты вместо одеяла. Когда утром за мной зашел Джо, я, не дожидаясь завтрака, потребовал, чтобы он повел меня покупать ушные затычки, о которых он, по свойственному ему легкомыслию, забыл.
Мы вышли на улицу. Дышать было трудно, так как свой кислородный ранец я решил оставить дома. Вскоре мы оказались в самой гуще громадного торгового центра, выросшего здесь уже в мое отсутствие. Нас окружил целый суматошный город маленьких, нарядных, похожих друг на друга магазинов, которые перемежались с громадными административными зданиями. Среди серого бетона тротуаров там и сям попадались искусственные деревья или фонтаны с бетонными копиями знаменитого брюссельского писающего мальчика, — но им, увы, уже давно было нечего из себя изливать.
Бросалось в глаза обилие специализированных магазинов, отличавшихся друг от друга цветом отделки: казалось, здесь есть по отдельному магазину для любого пустяка, любого вида услуг, оборудования, запчастей. В одной лавке продавали исключительно очки с разноцветными стеклами, предохраняющими, как авторитетно гласила вывеска, от «бетонной слепоты». Витрина другой была уставлена запыленными чучелами птиц, на которые пялили глаза любопытные прохожие. Меня так и потянуло туда, но зайти я не решился. Из магазина «Дары планктона» неслись запахи моря; рядом я увидел универмаг «Батарейки и топливные элементы», «Чистку космических костюмов», магазин наручных телевизоров и салон, торговавший транзисторными «слухачами» с гарантией подслушивания любого разговора на расстоянии шести кварталов. Соседняя дверь вела в магазин «Антислухач», где продавали приспособления, гарантировавшие защиту от «слухачей».
На каждом шагу нам попадались люди со всевозможными ушными затычками. Некоторые казались просто смехотворными, и я старался на них не смотреть, потому что мне предстояло вскоре выглядеть не лучше. Мы пробирались вперед, пока не заметили вывеску в форме человеческого уха. Джо подтолкнул меня к двери.
— Теперь ты поймешь, почему я не купил тебе затычки, — усмехнулся он. Это все равно, что выбирать жену.
Нас вежливо приветствовал продавец — бритоголовый верзила с веселыми глазами и изъеденными флюорозом зубами. На нем были ярко-зеленые, заостренные, как у гнома, уши, — они придавали ему нелепый и какой-то неземной вид. Но встретил он нас совсем по-земному.
