- Валера! Ты где там застрял? - прозвенел девичий голос из глубины квартиры.
- Нолито, выдыхается! - добавил молодецкий бас.
- А Наташка в твои карты подглядывает! - наябедничал кто-то. Я попытался заглянуть в глаза Валерке, но мне это не удалось.
- Понятно, - протянул я, хотя ничего не понимал. - Оттягиваешься по полной? С вином и девочками?
- А вот это уже не твое дело, - тихо сказал Валерка, прикрывая дверь.
- Погоди! - мне вдруг стало страшно.
Все это было так не похоже на Валерку, что я совершенно растерялся.
- А когда ты освободишься?
- Никогда, - сказал он в узкую щель, перед тем как окончательно захлопнуть дверь. - Не надо тебе сюда ходить. Привет.
- Привет… - я медленно побрел к лифту, чуть не плача от обиды и недоумения.
Какой, к черту, привет?! Я же не сказал ему самого главного: нашу контору закрыли! Уж от такой-то новости он мигом забудет про своих гостей! Надо было вывалить ее сразу, без вступлений! Что за дурацкая, в самом деле, манера - мотать сопли на кулак!
Я резко развернулся, шагнул обратно к двери и с размаху больно ткнулся носом в черный осклизлый кирпич. Передо мной поднимались ряды старой кладки, все в трещинах и рыжих потеках ржавчины. Я посмотрел вверх. Над стеной колыхались сухие бодылья мертвых трав. Слева и справа нависали покосившиеся бараки. В черных проемах окон угадывалось слабое шевеление паутины…
Паутина!
Я побежал через пустырь, оступаясь на обломках битого кирпича. Шестнадцатиэтажки не было. Не было песчаного пляжа и ласкового моря. Не было пальм и чаек. Ветер уныло перекатывал от барака к бараку пыльные клубки травы и клочья бумаги.
Я все-таки решился. Это не в наших правилах, но мне уже нечего было терять. Я давно узнал, где она живет. С моими прежними знакомствами это не составило большого труда. Но я не думал, что когда-нибудь позволю себе прийти к ней домой без приглашения.
Мы всегда встречались в заранее условленных местах. Их немало было в этом городе, наших любимых мест. Нам нравилось бросать монетки в поющие фонтаны Изумрудного парка и обедать в ресторанчике на вершине Башни Всех Влюбленных. При встрече мы называли друг друга шаловливыми прозвищами. Я звал ее Сумасшедший Бельчонок, а она меня - Крошка Енот. Это был наш пароль и отзыв.
Как хорошо было бы снова встретиться в каком-нибудь из наших любимых мест, но теперь я уже не знал, сохранилось ли хоть одно.
Перепаханная бульдозерами дорога, которая только что была прямым, как стрела, зеленым бульваром, разъезжалась у меня под ногами, закладывая виражи и громоздя на пути вязкие глинистые отвалы. Идти по ней было невозможно.
Но я шел.
Она обязательно поймет. Она всегда меня понимала так, как никто другой. Ей я мог бы рассказать то, чего никогда не рассказал бы самому близкому другу. Мы могли болтать обо всем на свете, ни чуточки не боясь показаться смешными или скучными. Я с ужасом иногда представлял: ведь могло получиться так, что мы бы никогда не встретились - и смеялся от счастья, думая о том, что она у меня есть.
Только бы с ней ничего не случилось!
Дверь открыла не она. Передо мной стоял видавший виды сизоно-сый субъект неопределенного возраста в застиранной майке с перекрученными лямками и просторных семейных трусах сатинового отлива. Физиономия его требовала бритвы. Впрочем, плечи, грудь и ноги тоже не отказались бы. Он с недоумением смотрел на меня маленькими блеклыми глазками, задумчиво почесывая низ живота.
- Тебе чего? - голос субъекта вполне соответствовал внешнему виду.
- Извините, Ева здесь живет? - я одновременно боялся и надеялся услышать отрицательный ответ. Что моему Бельчонку делать в компании такого типа? Если это ее отец или хотя бы родственник, девочку следует пожалеть.
- Ева? - небритая физиономия вытянулась еще больше. - А ты кто?
Я назвался.
Тип в майке, услышав мое имя, заметно расстроился.
- Так что ж ты сюда-то… - он вздохнул. - Надо было, как всегда…
- Что как всегда?
- Ну… это… У поющих фонтанов там или на башне…
- Откуда вы знаете?!
- Откуда!… Испортят все настроение, а потом - откуда…
- Так я могу с Евой поговорить?
- Считай, что поговорил… Кто просил домой заявляться? Теперь уж ничего не поправишь. Бывай здоров, Крошка Енот…
Ева?! Нет! Не может быть!
Мир накренился и заскользил в пропасть. Вместе со мной.
Я шел по бескрайнему бетонному полю, и ветер свистел у меня в ушах. Над горизонтом не возвышалось ни одного строения. Ни один автомобиль, ни один человек, ни одна движущаяся точка не попадалась мне на глаза, да и не могла попасться.
Я был один в последний день истории своего мира.
Когда-то он был создан мной, выращен и любовно украшен. В нем кипела жизнь. В нем было хорошо. И вот теперь он обманул меня. И за это я его накажу.
Палец на мгновение застыл над кнопкой «Подтвердить действие. Да? Нет?».
ДА!
И мир перестал существовать.
Никогда больше мне не гулять здесь, вырвавшись на свободу из своей проклятой берлоги. Никогда больше не встречаться с друзьями и любимой.
Если только я не отменю свое решение в течение тридцати дней…
Да, да, дорогой мой проницательный читатель! Ты, конечно, сообразил, что произошло. Давай, радуйся тому, что последний из моих френдов только что меня отфрендил, что я не могу больше резвиться в сообществах, навесивших пудовые замки на свои записи! Ликуй! Я собственной рукой уничтожил свой Живой Журнал! Ты, конечно же, понял это с самого начала истории и полагаешь, что теперь наступил ее конец.
А вот дудки!
Я лихорадочно заколотил по клавишам. Пусть жена и дети, швыр-кающие макаронами на кухне моей берлоги, считают, что я пишу роман.
Прежде всего отменим уничтожение ЖЖ. Бог дал - бог взял, да и отменил. А теперь заселим его друзьями собственного сочинения. Пятьдесят виртуалов мужского пола и сто пятьдесят - женского. Для начала хватит, а там фантазия разгуляется…
Я зажмурился, чтобы не ослепнуть от фейерверка нахлынувших цветов и звуков. Как змея из старой шкуры, я вырвался из постылой берлоги в настоящий мир, который меня никогда больше не обманет.
Меня, конечно же, ждали.
Едва я ступил на мягкий ворс ковровой дорожки, сводный оркестр мировых знаменитостей грянул встречный марш, к ногам полетели цветы, защелкали блицы прославленных фотохудожников. Из толпы встречающих вырвался и бегом припустил ко мне человек в хоккейной форме с номером «один» на груди. Я узнал своего старого приятеля Пашку - чемпиона мира и олимпийских игр.
- Старик! - закричал он издали. - Ты был совершенно прав! Я изменил систему тренировки и закатил канадцам пятнадцать безответных! За мной еще газетчики гонятся, но я прямо к тебе, поделиться радостью! Гляди, какая железяка! - и он повесил мне на шею свою золотую медаль.
