Аватаров, их визуальные сенсоры, не очень хорошо фокусируются на предметах, находящихся вдали, поэтому Говорящий с Разумом мог и не разглядеть ее. Помогало еще и то, что скремблер глушил все сигналы датчиков.
Неожиданно на небе появилась молния, разрезав темень ночи, и осветила крону дерева, под которым стояла Эвелин. Она ожидала окончания грозы, прислонившись спиной к стволу, расставив широко ноги, вытянув руки и подогнув колени. Было холодно, но Эвелин могла некоторое время переносить холод и без облегающего кремового платья, которое согревало ее сейчас. Если низкие температуры не будут держаться долго, то и бояться нечего. Обследование, которое Эвелин проходила триста восемьдесят девять лет назад, показало, что ей даровано бессмертие, а значит, не страшны ни старение, ни болезни.
Прошло уже полчаса, но никого из Аватаров не было видно, и Эвелин стала спрашивать себя: а что она здесь, собственно, ищет? Пока она возвращалась в лесную чащу, от капсулы Говорящего с Разумом, как и от мультитрансгрессора, которым управлял Аватар, не осталось и следа.
То, что умные машины ее не обнаружили, не только радовало, но и удивляло. Это давало ей возможность в будущем контактировать с Говорящим с Разумом и начинать завоевывать его доверие, не опасаясь быть замеченной.
Под дождем, мимо покачивающихся и скрипящих от ветра деревьев, Эвелин пошла в низину, где мирно дожидался хозяйку темный силуэт капсулы. Как только она подошла, тут же открылся люк, и уже через минуту Эвелин сидела в кресле пилота.
Досада. Ведя капсулу сквозь грозу, Эвелин успокаивала себя тем, что ей удалось определить частоту работы локализатора, надетого на Говорящего с Разумом. А значит, она сможет без серьезных проблем отслеживать его местонахождение, ожидая удобного случая для встречи.
3
Адам проснулся в момент, когда подготовка к очередной миссии была в самом разгаре.
– Куда вы меня отправляете на этот раз? Может, на одну из планет с теплым океаном? – спросил он.
В этот момент он лежал в ванне, и механические руки тщательно и мягко мыли его, втирая лечебную мазь в раны, появившиеся после долгого ношения мобилизатора. Погрузившись глубже в эмульсию цвета голубого опала и закрыв глаза, Адам представил, как его тело захлестывают теплые волны.
– Боюсь, мой ответ тебя удивит, – послышался откуда-то сзади голос Бартоломеуса.
Щелчки и жужжание означали, что сервомеханизмы программируют коннектор. Адам смутно помнил о том, что очень важно создать гравитационное поле. Построение коннектора всегда связано с константами гравитационной сигнатуры иридия. Кроме того, коннектор должен быть очень четко направлен на цель: появление даже самых незначительных отклонений приведет к тому, что передаваемое сознание может затеряться в пути.
«Что же происходит с потерянным сознанием?» – спрашивал себя Адам, пока сервомеханизмы очень аккуратно, стараясь не допустить переломов, вытаскивали его и вели к коннектору, стоявшему на середине комнаты.
Возможно, он будет вечно лететь через космос, мимо звезд и планет, и никогда не достигнет новых миров, а вырванная из тела душа сможет посмотреть на себя со стороны и вдохнуть чужой для нее воздух?
– Твой путь лежит к Лебедь-29, главной звезде скопления класса М, – ответил Бартоломеус. – Знаешь ли ты, что это за звезда? Помнишь ли?
– Красный карлик.
Адам помнил достаточно, чтобы дать именно такой ответ. Он не мог точно сказать, нравится ли ему перспектива такого полета. Планеты подобной системы должны располагаться очень близко к своей звезде, чтобы получать достаточное количество тепла. Едва ли можно рассчитывать на то, что они будут омываться теплыми морями, там скорее отыщешь холодную тундру.
– Я никогда раньше не слышал про Лебедь-29,– заметил Адам.
– Наши зонды добрались до системы этой звезды два года назад. Она находится на расстоянии девятисот девяноста восьми световых лет от Земли.
– Очень далеко, – проговорил Адам.
Сервомеханизмы положили старика в коннектор, подключив к системам жизнеобеспечения.
– Верно, – ответил Бартоломеус. – Лебедь-29 находится недалеко от Границы Миропознания.
– Миро… Какое трудное слово. – Хотя Адам мог его произнести и понять значение, но сознание старика будто окутал серый туман. Так происходило уже не впервые, но легче от этого не становилось.
Бартоломеус однажды назвал такое состояние освобождением духа от балласта. Но, несмотря на перенос сознания, это было сомнительное облегчение.
– Миропознания, – дружелюбно помог Бартоломеус. – Так мы называем границу исследованного зондами космического пространства. Она находится в тысяче световых лет отсюда.
– Я буду почти на границе, – пробормотал Адам. – Очень-очень далеко.
– Мы всегда рядом. Тебе нечего бояться.
– Я не боюсь. Я… Взволнован. От радости.
Адам прислушался к своему сердцебиению. Стук усиливался, становясь похожим на барабанную дробь, возвещающую о начале нового приключения. Да, он был рад. Будучи там, в космосе, он мыслил гораздо яснее, казалось, что чем теснее его связь с машинами, тем медленнее текли его мысли.
– Хочешь посмотреть на место, куда ты летишь? – спросил Бартоломеус.
– Да, – ответил Адам, еле открывая глаза: перед отправкой через коннектор всегда было трудно поднять веки. – Да, покажи его мне.
Над стариком поднялась серая крышка коннектора, ведущего в космос. На ней неожиданно появился красный объект – огненный мяч возрастом в несколько миллиардов лет, старая и маленькая звезда, которой было еще очень далеко до конца существования. По сравнению с множеством других светил она была крошечной, но, в отличие от них, будет гореть и сверкать, даже когда они взорвутся или разрушатся. «Как это странно: объект, содержащий меньшее количество вещества, горит значительно дольше, чем объекты, где такого горючего значительно больше», – думал Адам. Он решил, что попросит у Бартоломеуса объяснить это, когда туман в голове рассеется.
Вокруг звезды вращалось множество шаров-планет, самые массивные, с продольными полосами, были окружены кольцами из частичек льда и многочисленными спутниками.
– Вот это С29-V, – сказал Бартоломеус, указывая на один из шаров. – Газовый гигант, похожий на Юпитер. Ты ведь помнишь такую планету, не правда ли?
– Да. У нее раньше был красный глаз, но потом он закрылся.
– Там бушевала буря гораздо сильнее, чем на Земле, – объяснял Бартоломеус, пока сервомеханизмы направляли коннектор на цель путешествия Адама, находящуюся на расстоянии в девятьсот девяносто восемь световых лет, настраивали и фокусировали квантовые ограничения для канала передачи данных. – Но уже несколько тысяч лет красного глаза не существует.
– Юпитер – планета, ставшая слепой, – пробормотал Адам. – Оставшись без глаза, она больше ничего не видит.
Туман в голове старика сгущался все больше.
– На двух спутниках этой планеты имеются океаны с примитивными формами жизни, – продолжал Бартоломеус. В его спокойном голосе ощущалось нечто гипнотическое. – Посреди одного из океанов стоит обелиск, возможно, выполнявший роль маяка.
В зоне видимости появился один из спутников. Океан под толстым слоем льда, а над ним, словно острый шпиль, прорезающий ледяной панцирь, вздымалась колонна. Это обелиск. На одной из сторон виднелись редкие борозды, знаки и символы, казавшиеся Адаму после стольких лет космических путешествий знакомыми.
– Неужели океан активен? – пораженно спросил Адам.
– Нет. Как и другие океаны,
