Змея испустила протяжный сигнал, и тотчас же взвыла вся тысяча тормансиан. Они запели торжественный и заунывный гимн, восхваляя владык планеты и счастье своей жизни, освобожденной от угрозы голода. В зале царила всеобщая покорность метавшемуся из стороны а сторону чудовищу с фиолетовыми фарами, высвечивавшими людей в самых укромных местах. Но страшная металлическая змея была всего лишь машина. Подлинные вершители судеб КЖИ находились на заднем плане. Задумавшись, Чеди забыла о необходимости раскрывать рот вместе со всеми, притворяясь поющей. Палец змееносца указал на нее. Позади выросла коренастая фигура «лилового» охранника, исключительную тупость которого не мог пробить даже массовый гипноз красной змеи. Он положил руку на ее плечо, но Чеди достала из кармана карточку-пропуск. «Лиловый» отпрянул с низким поклоном и рысцой побежал к змееносцу. Они обменялись неслышными в реве толпы фразами. Сановник развел руками, красноречиво выражая досаду. Чеди не надо было больше играть роль. Она сидела неподвижно, оглядываясь по сторонам. Возбуждение тормансиан росло. Несколько мужчин выбежали в проход между передним рядом стульев и сценой. Там они попадали на колени, воздев руки и что-то выкрикивая. Моментально четверо «лиловых» отвели их налево, в дверь, скрытую за драпировками. Две женщины поползли на коленях, еще несколько мужчин… Змееносец руководил «лиловыми» как искусный дирижер. По его неуловимому жесту охранники вытащили из кресел сопротивлявшуюся тройку КЖИ — двух мужчин и женщину. Этих потащили в обход змеи. Схваченные упирались, оборачивались, говорили что-то неслышное в общем шуме. Охранники, грубо пиная их в спину, волокли людей в темный коридор за сценой.
Размахи змеиного тела укоротились, движение замедлилось, и, наконец, змея застыла, погасив глаза и устремив вверх треугольную голову. Люди умолкли и, будто проснувшись, стали в недоумении оглядываться.
«Они не помнят, что произошло!» — догадалась Чеди и как можно незаметнее разбудила Цасор.
— Не говорите со мной, не подходите, — шепнула звездолетчица, — они знают, кто я. Идите домой, я доберусь сама.
Цасор, еще ошеломленная, подмигнула понятливо.
Чеди медленно встала и вышла, вдыхая чистый воздух. Стоя у тонкой, квадратного сечения колонны из дешевого искусственного камня, Чеди обдумывала нехитрую систему всеобщего покаяния под гипнозом, припоминая аналогии из земной истории. Почувствовав на себе упорный взгляд, она обернулась, оказавшись лицом к лицу с атлетически сложенным КЖИ в зеленой одежде с нашитым на рукаве знаком сжатого кулака. Это были так называемые «спортивные образцы» — профессиональные игроки и борцы, ничем не занятые, кроме мускульных тренировок, развлекавшие огромные толпы на стадионах зрелищами игр, похожих на драки.
«Образец» смотрел на нее упорно и бесцеремонно, как многие мужчины, встречавшиеся Чеди.
— Приехала издалека? Недавно здесь? Наверное, из хвостового полушария?
— Как вы… — Чеди спохватилась, — ты угадал?
Тормансианин довольно усмехнулся.
— Там, говорят, есть красивые девки, а ты… — он щелкнул пальцами, — ходишь одна, хоть красивее всех, — незнакомец кивнул в сторону спускавшихся по ступеням. — Меня зовут Шот-Кан-Шек, сокращенно Шотшек.
— Меня — Че-Ди-Зем или Чезем, — в тон ему ответила Чеди.
— Странное имя. Впрочем, вы там, в хвостовом, какие-то другие.
— А ты был у нас?
— Нет, — к облегчению Чеди, признался тормансианин. — Пойдем со мной в Окно Жизни.
Так назывались у тормансиан большие помещения для просмотра фильмов и артистических выступлений.
— Что ж, пойдем, — ответила Чеди. Шотшек завладел рукой Чеди. Они направились к серой коробке ближайшего Окна Жизни.
Духота здесь напоминала Дом Собраний. Сиденья стояли гораздо теснее. В жаркой темноте сиял искрящийся громадный экран. Техника Ян-Ях позволяла создавать правдоподобные иллюзии, захватывающие зрителей красочной ложью.
Бешеные скачки на верховых животных, гонки на грохочущих механизмах, плен, бегство, снова плен и бегство. Действие разворачивалось по испытанной психологической канве. Вдруг Чеди почувствовала, как горячие и влажные руки Шотшека схватили ее за грудь и колено. Она резко выставила клином локоть, высвободилась, встала и пошла к выходу под раздраженные крики тех, кому она загораживала зрелище. Шотшек догнал ее на дорожке меж чахлых деревьев, ведущей к большой улице.
— Зачем ты меня обидела? Что я сделал плохого? — с гневом и недоумением спрашивал молодой КЖИ.
Чеди подняла взгляд со спокойной грустью, соображая, как дать понять негодность его тактики и не открывать свое инопланетное инкогнито.
— У нас так не поступают, — тихо сказал она. — Если в первый же час знакомства так обниматься, что же делать во второй?
Чеди сделала шаг прочь, как вдруг Шотшек ударил ее по лицу ладонью. Удар не был болезнен или оглушающ. Чеди получала куда более сильные на тренировках. Но впервые земную девушку ударили со специальным намерением унизить, нанести оскорбление. Скорее удивленная, чем возмущенная, Чеди оглянулась на многочисленных людей, спешивших мимо. Безразлично или опасливо они смотрели, как сильный мужчина бьет девушку. Никто не вмешался даже, когда Чеди получила удар покрепче.
«Достаточно», — решила звездолетчица. Используя молниеносную реакцию жителя Земли, Чеди пригнулась и нанесла парализующие удары в два нервных узла. Шотшек рухнул к ее ногам. Он извивался, силясь подняться на непослушных ногах, и смотрел на Чеди с безмерным удивлением. Та подтащила его к стене, чтобы он мог опереться на нее спиной, пока не пройдет онемение. Компания молодых людей — юношей и девушек — остановилась около них. Бесцеремонно показывая пальцами на поверженного Шотшека, они хохотали и отпускали нелестные замечания.
Чеди стало стыдно. Она быстро пошла вниз по улице. В ушах продолжал звучать наглый смех, а в памяти стояли полные изумления глаза Шотшека.
…Когда Чеди рассказала Цасор о своих приключениях, тормансианка очень испугалась.
— Это опасно! Оскорбить мужчину — ты не знаешь, какие они мстительные!
— Мне кажется, что оскорбил он.
— Не имеет значения. Мужчинам важно, чтобы только их гордость была удовлетворена. И мы всегда виноваты… Интересно, как на Земле?
Чеди принялась рассказывать о действительном равенстве женщин и мужчин в коммунистическом обществе Земли. О любви, отделенной от всех других дел, о материнстве, полном гордости и счастья.
Кончились летучие сумерки планеты Ян-Ях, В комнатке сразу наступила тьма, почти не рассеивающаяся скудным освещением улицы. Цасор принялась напевать, и Чеди поразилась музыкальной прозрачности и печали ее песен, вовсе непохожих на истошные вопли на улицах или в местах развлечений, с их грубым ритмом и резкими диссонансами.
