— Надеюсь, в большей заднице мы уже не окажемся, правда?
— Я тоже на это надеюсь, но что-то подсказывает мне, что ты неправ.
Я стою среди невысоких аккуратно подстриженных кустарников и изучаю дом, от которого меня отделяют несколько метров лужайки с пушистой мягкой травой. Лес, через который я пришла сюда, остался позади, и теперь я не могу понять, где оказалась. Но одно могу сказать совершенно точно: мне хотелось сюда прийти. И вот теперь я разглядываю дом, который, если принимать во внимание его внешнее великолепие и отлично выдержанный, пусть и немного старомодный стиль, больше напоминает дворец. Зачем я сюда пришла? Что я тут ищу? И тут на мое плечо ложится чья-то рука. И сам жест, и прикосновение мне знакомы: я оборачиваюсь и вижу Винсента.
— Лорена, куда ты подевалась? — говорит он мне. — Небезопасно разгуливать в одиночестве. Хорошо, что я тебя нашел! Я боялся, что ты опоздаешь.
— Опоздаю? — переспрашиваю я. — Это что, опять твой сон? В смысле… наш сон?
Несколько секунд Винсент смотрит на меня, нахмурившись.
— Сон? Нет, это не сон. Хотя, если честно, мне кажется, что это сон… кто бы мог подумать, что несколько часов назад я произнес клятву предназначения, и теперь рядом со мной любимая женщина?
— Полагаю, это значит, что ты женился?
— Да, смертные называют это так. — Винсент берет меня за руку и вглядывается в мое лицо. — Неужели ты не рада за меня?
Я глажу его по руке.
— Конечно, я рада за тебя! Желаю, чтобы вы жили долго и счастливо и умерли бы… в один день. Черт, оказывается, вы еще и женитесь….
— Пойдем, я хочу познакомить тебя со своей подругой.
Мы проходим через лужайку и поднимаемся по мраморным ступеням дома.
— Ты тут живешь? — спрашиваю я, когда мы входим в гостиную. Внутри дом выглядит еще великолепнее, чем снаружи: золото, драгоценные камни, слоновая кость, скульптуры и картины, которые никто не принял бы за копию или подделку. — Это твой… настоящий дом?
— Ну что ты, — смеется Винсент. — Это резиденция Магистра. После клятвы… после того, как мы заключаем брак, на неделю нам предоставляют ее в личное пользование, включая лес вокруг. Мы тут совершенно одни, вокруг нет ни души.
— Надеюсь, вы тут не заскучаете. Чем вы будете заниматься?
— Странный вопрос. А чем можно заниматься во время первой брачной недели?
Он говорит это таким тоном, будто термин «первая брачная неделя» я слышу каждый день. Во всяком случае, Винсент не допускает и мысли о том, что ему и его «подруге» будет скучно.
— Первая брачная… неделя? У нас это обычно первая брачная ночь.
— Сегодня, по твоим понятиям, действительно первая брачная ночь. Поэтому мы позвали тебя. Ты должна присутствовать. Это важно.
Вопрос «зачем» задать я не успеваю, так как мы преодолеваем очередную лестницу, которая по стилю ничем не отличается от предыдущей, и Винсент, открыв двери одной из комнат, кивает мне, приглашая следовать за ним. Комната оказывается спальней. Наверное, Магистру хорошо платят, думаю я, изучая старинную мебель, дорогие ковры, золотые канделябры и хрустальные светильники на стенах. После этого я окидываю взглядом кровать с балдахином из темно-синего бархата, и, уловив движение в одном из углов комнаты, понимаю, что мы тут не одни. На низком стуле у туалетного столика сидит женщина в длинном белом платье — не свадебном, а самом что ни на есть простом. Она изучает свое отражение в зеркале, изредка поворачивая голову — проверяет, ровно ли наложен макияж. У женщины каштановые волосы с золотым отливом: густые и длинные, они мягко обволакивают обнаженные плечи, темными волнами струятся по спине и рукам. Она берет щетку, проводит по ним раз, другой, по-прежнему не отрываясь от своего отражения.
— А вот и мы, — нарушает тишину Винсент.
Женщина поворачивается на звук его голоса и смотрит на меня. Еще никогда в жизни я не видела существа красивее. Я даже не могу назвать ее женщиной — это определение обидело бы ее, так как оно не отражает и малой доли ее совершенства. У женщины смугловатая кожа и по-европейски тонкие, аристократические, черты лица. Все пропорции соблюдены идеально: художник почел бы за честь написать с нее портрет. Чистый лоб, высокие скулы, аккуратный нос, губы, которые так и хочется поцеловать. Сложно определить, сколько ей лет — может, двадцать, может, тридцать, может, уже под сорок. Я хочу сделать пару шагов к ней, улыбнуться и поприветствовать, но взгляд ее серых глаз буквально пригвождает меня к месту: холодный, чужой взгляд, который может принадлежать кому угодно — но только не человеку.
Между тем, женщина откладывает щетку и улыбается.
— Винсент, — подает голос она. — Это мой свадебный подарок? Как мило! Я только что думала о том, что проголодалась, и неплохо было бы перекусить. Как тебя зовут, девочка? Ты боишься, я чувствую, но мы тебя не обидим.
— Лорена, — отвечаю я, размышляя о том, как же соотнести мое присутствие тут, слова про свадебный подарок и фразу «неплохо было бы перекусить».
— Лорена. Спасибо тебе, что ты согласилась прийти! Тебе нравятся мои волосы?
Для того чтобы продемонстрировать их, она поднимается и поворачивается ко мне спиной. Волосы ее оказываются на порядок длиннее, чем я думала: они почти достигают колен. Настоящее сокровище, которое мечтала бы иметь каждая женщина.
— Да, очень, — киваю я.
— Лорена, познакомься, это Дана, — представляет мне женщину Винсент. — Моя подруга.
Он подходит к ней и обнимает за талию. Взгляд у него абсолютно потерянный и отрешенный — взгляд человека, который любит до потери рассудка. Дана в ответ обнимает его за плечи, оба они лучезарно улыбаются и смотрят на меня. Ни дать ни взять, молодожены.
— Я ей нравлюсь, — наконец, заявляет Дана.
Я до сих пор смотрю на них, не двигаясь с места. Инстинкт самосохранения подсказывает мне, что тут что-то не так, и лучше бы мне уйти подальше. Но Дана в очередной раз принимает решение за меня: она подходит ко мне и, наклонившись к моей шее, втягивает носом воздух.
— Какая прелесть, — говорит она, и в ее голосе я слышу почти чувственные нотки. — Можно, я попробую немного, Винсент? Совсем чуть-чуть?
