-Ты, Белоснежнокопытик – замечательный осел! Жаль только, что эти придурки, которые не разбираются в ослах, испортили тебя. Теперь все будет хорошо, пойдем со мной, я научу тебя, как стать знаменитым, послушным и отважным ослом, которого все будут любить.
Уездный председатель отпустил милиционеров, водителю советского джипа приказал вернуться в главный уездный город, а сам сел верхом на меня, неосёдланного. Хорошо привыкший к передвижению на осле, он сидел так, чтобы мне было удобно. Он был хорошим всадником, который понимает ослов. Похлопав меня по шее, он сказал:
– Ну что, мой друг, поехали!
Тот день стал днём, когда я стал верховым ослом уездного председателя Чэня – возил на себе этого худющого, но чрезвычайно страстного коммуниста по широким просторам уезда Гаоми. Раньше я передвигался только в пределах волости Северо-Восточная Гаоми, а теперь, в обществе уездного начальства, мы доходили на севере до песчаных берегов моря Бохай, на юге – до рудных копей в горах Улянь, на западе – до бурной реки Муджухе, а на востоке – до побережья Хуншитань, где отдавало резким запахом рыб Желтого моря.
Это время было самым ярким периодом в моей жизни. Тогда я не помнил о Симэнь Нао, о людях и делах, которые касались его, а также о Лань Ляне, с которым у меня была глубокая душевная связь. Позже, оглядываясь назад, я объяснял удовольствие от того времени тем, что у меня, прежде всего, было подсознательное ощущение «официального статуса», который ослы также очень уважают. То, что Чэнь – глава целого уезда, мне очень нравилось и никогда не забывалось. Он лично готовил мне еду и расчесывал шерсть. Он обвязал мою шею лентой, украсил ее пятью красными шариками из сукна, а к латунному колокольчику подвесил красную бархатную кисточку.
Когда он верхом на мне приезжал куда-то для инспекции, то везде люди принимали меня с высочайшим уважением. Они подкармливали меня наилучшим фуражом, поили чистой родниковой водой и чесали костяным гребнем. Потом отводили на ровную площадку с белым песочком, на которой я удовлетворенно качался и отдыхал. Все знали, что заботливый уход за ослом начальника уезда его чрезвычайно радовал. Поглаживание осла по спине воспринималось признаком уважения к самому председателю. А тот был умным человеком – предпочел автомобилю осла потому, что таким образом, во-первых, экономил бензин, и, во-вторых, без осла ему пришлось бы пешком инспектировать рудные разработки в горной местности. Но я, конечно, знал, что основной причиной этого выбора была его глубокая любовь к ослам, за которыми ухаживал, когда на протяжении долгих лет жизни торговал ими. Глаза некоторых мужчин внезапно поблескивают, когда видят миловидную женщину, а вот уездный председатель даже невольно потирал руки, встретив хорошего осла. Поэтому, его удовольствие от приобретения такого, как я, умного и красивого осла с четырьмя белоснежными копытами было вполне естественным.
С того времени, как я стал верховым ослом для начальника уезда, применение уздечки с удилами вообще потеряло всякий смысл. Произошло чудо – наглый осел, покрывший себя худой славой, потому как покусал многих людей, в течение короткого времени, благодаря тренировке уездного председателя, превратился в покорного и послушного, сообразительного и ласкового. Секретарь председателя Фань однажды сфотографировал его верхом на мне во время инспекции рудных шахт. Затем, вместе с короткой статьёй он отослал сделанный снимок в одну из провинциальных газет, которая и поместила его на видном месте.
Однажды во время инспекции я случайно встретился с Лань Лянем на узкой горной дорожке. Он спускался вниз, неся на коромысле две корзины руды, а уездный председатель верхом на мне поднимался вверх. Заметив меня, Лань Лянь опустил коромысло на землю и рассыпал руду, которая покатилась вниз. Разгневанный председатель взялся его поучать:
– Что ты делаешь? Железная руда слишком дорогое сокровище, чтобы её терять! Иди вниз и подбери её!
Я был уверен, что в тот миг до Лань Ляня не доходили эти слова. С влажными глазами он бросился ко мне и, обхватив руками мою шею, стал повторять и повторять:
– Чернявчик, Чернявчик, наконец-то я тебя нашел...
Узнав в Лань Ляне моего бывшего хозяина, уездный председатель обернулся к своему секретарю Фаню, который всегда сопровождал нас на худющей кляче, и кивнул, чтобы тот уладил дело. Мгновенно поняв намек, секретарь соскочил с клячи и отвел Лань Ляня в сторону, сказав ему:
– Что ты собираешься делать? Это же осел уездного председателя.
– Нет, это мой осел, мой Чернявчик. Он от рождения потерял маму. Его вскормила пшенной кашей моя жена. Он, можно так сказать, наш родственник.
– Допустим, что это правда, – сказал секретарь, – но если бы председатель не спас его, то уже давно милиционеры убили бы его и съели. Теперь на осла возложена важная обязанность возить председателя уезда во время инспектирования и тем самым экономить государству затраты на содержание джипа. Председатель без него, как без рук, так что ты должен бы радоваться, что твой осел играет такую важную роль.
– Мне все равно, – упрямо повторил Лань Лянь. – Я знаю только одно: это мой осел, я заберу его с собой.
– Лань Лянь, дружище Лань Лянь, – сказал уездный председатель. – Теперь особенные времена, и он стал мне хорошим помощником, потому что ходит в горах, как по равнине. Если я даже реквизировал осла на некоторое время, то после окончания этапа выплавки железа отдам его тебе. Думаю, что государство заплатит тебе за пользование им на время реквизиции.
Лань Лянь хотел что-то ответить, но тут появился один из руководителей коммуны, отвел его на обочину дороги и строго высказал:
– Черт побери, ты ведешь себя, словно собака, которая сидит в паланкине и не может оценить, какая честь ей выпала. Поблагодари своих предков в трех поколениях за то счастье, что председатель уезда выбрал именно твоего осла.
Но председатель уезда, подняв руку, чтобы остановить грубый выпад функционера, сказал:
– Лань Лянь, послушай меня. Ты – человек с характером, и за это я тебя уважаю. Но в то же время мне за тебя очень обидно. Как председатель уезда, я надеюсь, что ты вместе со своим ослом повернешься лицом к народной коммуне и не будешь противостоять общей тенденции исторического развития.
Партиец начал оттеснять Лань Ляня в сторону, чтобы дать дорогу уездному начальству, а фактически – мне. И в тот миг, когда я заметил, что Лань Лянь ищет моего взгляда, мне стало очень стыдно. Я вдруг подумал: «Неужели я предал своего хозяина только ради того, чтобы подняться выше на одну ступень?». И председатель уезда, кажется, угадал мои мысли, потому что, легонько похлопывая меня ладонью по голове, успокаивающе сказал:
