— Я? Что такое! Как вы… как вы здесь?
Старичок вскакивает с постели. Он смешон в своих узких, обтянутых вязаных кальсонах на сухоньких ножках.
— Вы арестованы, — повторяет Джек Райт. — Сидите на месте, иначе я пущу вам пулю в лоб. Где ваше оружие?
Да, этот длинный субъект не шутит. Оружие? Оно в ящике стола. Вот ключ.
— Одевайтесь.
— Зачем надо одеваться? — У адмирала трещит голова. Не разрешит ли ему мистер э… э… мистер коммунист остаться под арестом в каюте?
— Нет. Одевайтесь, адмирал.
— Ручается ли мистер э… э… мистер коммунист за жизнь адмирала? Команда озлоблена. Были строгости. Но ведь адмирал только исполнитель.
— Ручаюсь. До суда, конечно.
— До суда? До какого суда? Разве будет еще суд?
— Да, адмирал, будет суд. Вас будет судить рабочая власть. Ну, скорее же!
— Ого, рабочая власть! Вот уже куда заехали дела. — Адмирал никак не может попасть в свои брюки.
— Скорее! — торопит его Джек Райт.
— Позвольте! — вдруг останавливается адмирал. — Если бы флот был на вашей стороне, меня арестовали бы матросы. Тут что-то не так. Я не повинуюсь вам. Докажите, что матросы на вашей стороне.
— Если хотите, извольте. Я не хотел предоставить матросам ваш арест, потому что они озлоблены. Это кончилось бы скверно для вас. Итак, хотите?
— Нет, нет! Я готов. Матросов не надо.
Джек Райт ведет адмирала в трюм, куда загнали остальной командный состав. Матросы, скучившиеся на палубе, встречают адмирала очень шумно:
— Ага, старая собака! Кончилось твое царство!
— Зачем комедию ломать? За борт этого хрена!
— Гип! Гип! — насмешливо приветствуют адмирала.
Четыре крейсера сигнализируют светом о своем нейтралитете и разводят пары, чтобы уйти в океан. Они не приняли на борт революционеров, но и не оказывают сопротивления. Джек Райт приказывает ответить сигналом:
— Нейтральных нет. Если сниметесь с места, мы пустим вас ко дну. Сдать командный состав «Аврааму Линкольну».
Шесть подводных лодок с красными фонарями приближаются к нейтральным крейсерам. На одном из них, на «Колумбии», вспыхивает огонь. Ядро с гудением летит в океан. К «Колумбии» присоединяются «Слава Республики» и «Франклин». Сразу ревут несколько орудий, прорезая тьму светящимися ядрами.
Три крейсера против эскадры из тридцати вымпелов — это совершенно безнадежное дело. Но напакостить они могут. Джек Райт видит, что они уже напакостили: одно ядро попало в миноноску и снесло часть кормы. На транспортном судне рвется снаряд, и оно ложится на бок, а потом ныряет в океан.
На головном крейсере распоряжается чья-то умелая рука. Сверкает какой-то непонятный Райту световой сигнал. Подводные лодки перестраиваются и ныряют. Через несколько минут в воздухе прокатывается оглушительный грохот, огромный взмет воды вскидывается у борта «Славы Республики», она раскалывается пополам и окутывается дымом и пламенем.
«Франклин» и «Колумбия» замолкают и сигнализируют о сдаче.
Ровно в тринадцать часов генерал Драйв звонит в колокольчик.
Когда электрическая сигнализация не действует, приходится пользоваться допотопными средствами.
— Вестовой? Почему не адъютант? Ушел? Куда? Офицер застрелился? Где? Когда? Кто? Подать сию минуту адъютанта.
Через несколько минут адъютант входит с передернутым лицом. Он раскрывает рот, чтобы сказать что-то, но генерал Драйв перебивает его:
— Если бы даже застрелился я — я сам! — порядок не должен быть нарушен. Ровно в тринадцать часов я ждал докладов: уничтожен ли Слэм артиллерией? Взят ли Манхэттен? Позовите капитана Крука.
— Капитан Крук застрелился, генерал.
— Застрелился? Он выполнил приказ?
— Капитан Крук застрелился потому, что не мог выполнить приказ. Артиллерия отказалась бомбардировать Слэм.
— Что? От-ка-за-лась? Пишите приказ. Расстрелять через десятого. Нет. Через пятого. Отчего же вы не пишете? Я же говорю вам: через пятого.
— Это невозможно, генерал. Артиллерия перешла на сторону красных.
— Рас-стрел…
Генерал Драйв срывается на полуслове. Холодный пот. У диктатора генерала Драйва крупные капли холодного пота на лбу. Он вытирает его рукавом и хрипло произносит:
— Тогда позовите… Дайте мне стакан воды. Благодарю. Позовите полковника Росмера.
С адъютантом происходит странная история. Его губы двигаются, но ничего не говорят. Шафрановая желтизна покрыла его лицо. Наконец он овладевает собою.
— Генерал, я боюсь сказать.
— Говорите. Говорите.
— Полковник Росмер… взят в плен.
— Ка-ак! — Генерал Драйв вскакивает с места и устремляется к адъютанту.
— Как вы сказали? Кто взят в плен?
— Полковник Росмер.
— Кем? Кем, тысяча чертей!
— Красными, генерал.
— А его полк? Где его полк?
— Полк Росмера сдался красным.
Сказав это, адъютант предусмотрительно отодвигается от генерала. Но генерал Драйв, втянув голову в плечи, маленькими торопливыми шажками выбегает из кабинета. Он бежит по лестнице вверх в свою комнату и запирает ее на ключ.
Чемодан. Где чемодан? Ах да, под кроватью. Военный сюртук? К черту сапоги со шпорами! Вон! Ну, ну скорее же! Вот оно, штатское платье, котелок, серые брюки навыпуск. Готово.
Генерал Драйв отпирает дверь и сталкивается в коридоре с адъютантом. Адъютант тоже в котелке, в брюках навыпуск и в штатском пальто.
В петлице адъютанта пылает красный бантик.
— М-м-ма! — мычит генерал Драйв и смотрит на красный бантик адъютанта. — Дайте мне кусочек этого… этой… Дайте же!
Адъютант снимает свой бант, рвет ленту вдоль на две узенькие ленточки и протягивает одну генералу.
— М-м-ма! — бормочет генерал Драйв, сунув ленточку в петлицу. — Вы не знаете, кстати, как выйти с черного хода?
Адъютант знает. Ключ от черного хода у него в кармане. Дальновидный молодой человек. Надо иметь его на примете и держаться подле него.
Но какая наглость, однако! Во дворе штаба адъютант заявляет генералу Драйву, что им не по пути и что генерал может его скомпрометировать, потому что адъютант человек маленький и незаметный, а генерала знает каждая собака по портретам…
Электричество? Не может быть! Несомненный факт. Нити в электрических лампочках накаляются, наливаются огнем, все ярче и ярче и — вспыхивают. А вода? Посмотрим, как обстоит дело с водою.
Ундерлип самолично отправляется в уборную и собственноручно открывает кран. Полной струей! Ну, а газ? Из газовой трубки вырывается кислый запах газа. Но Ундерлип не доверяет обонянию и подносит спичку к горелке. Паф! Синеньким пламенем вспыхивает венчик вокруг горелки.
