Ознакомительная версия.
С утра пункты выдачи сертификатов на выигрыш были заполнены молодыми людьми, пришедшими за призами. Сертификаты выдавались без задержек, по предъявлению выигрышного билета до тех пор, пока в одном из пунктов не появился важного вида толстяк и не протянул свой билет:
– Тут мне должна быть вилла на Русановских садах. Оформите побыстрее, – начальственным голосом повелел он.
– Извините, ваш билет в списках выигрышей не значится, – произнес мужчина за окошком выдачи.
– Шо вы себе позволяете! – взревел визитер. – Как так не значится! Я в первых списках был!
Тут он прикусил язык, поняв что сболтнул лишнее.
– Извините, нету, – повторил служащий. – Можете обратиться в центральную комиссию, если у вас возражения.
Визитер засопел и, выйдя на улицу и усевшись в машину, принялся тыкать пальцами в мобильник. Через десять минут все пункты выдачи были закрыты.
Президент Петров пребывал в бешенстве. Никогда ещё так сильно его не щелкали по носу. Он понимал, что кто-то из своих сорвал грандиозную, да и недешевую кампанию. Все ассы КГБ были подняты на ноги, но никаких следов взлома или порчи серверов администрации не обнаружили.
– Как я в глаза народу своему смотреть буду! – бушевал он, отчитывая главу администрации. – Ведь подставили меня, подставили!
Надо сказать, что про «глаза народа» президент преувеличивал. Во-первых, он никогда при разговоре не смотрел никому в глаза, а во-вторых, на народ ему было совершенно наплевать. Просто чутье опытного политика подсказывало, что все это неспроста.
– Найдите мне этого предателя, – заканчивая, устало произнес Петров.
В приемной ожидал аудиенции Шакваидзе, ставший на время избирательной кампании ближайшим сподвижником президента.
– Ну что, господин президент, – с порога начал визитер, – не послушались меня, все старыми методами действуете. Вы что, всерьез думаете, что можно подачками своим кумам-зятьям современную выборную кампанию выиграть? Вам судьба такие козыри давала – и победу над турками, и изгнание китайцев. А вы? Что теперь делать будем?
– Мне бы ту падлу найти, кто всю малину перепортил! Я бы ему за такие шутки устроил бы выборы, – не успокаивался Петров.
– Да что же его искать? Он и не прячется. Вы почему его не заметили – все думаете, нет у вас соперников. Ан есть! Вырастили! – весело парировал Шакваидзе.
На стол президенту легла тоненькая папочка. Судя по надписи на ней – досье на меня. Тонкое, совсем тонкое. Никакое.
– Я его гада! – обрадовался президент.
– Да что угодно! – поддержал советник. – Только умоляю, тихо и незаметно. Он противник странный и, главное, непонятно, кто его поддерживает. А средства, учитывая, что он провернул с лотереей, у него нешуточные, к тому же невероятная осведомленность. И странный он какой-то. Но я бы на вашем месте сейчас думал, что с лотереей делать.
– А что делать? – поменять все цифры на нужные и пусть мои люди получат причитающееся!
– Вот вы, господин президент, не удосужились даже досье прочесть, а там говорится, что и как с лотереей. Отдал ваш оппонент разлюбезный выигрыши пацанам! И думаю, так просто не отпрыгаешься! Хотя жучка ему на пиджак и повесили – он уже месяц не объявлялся. Прямо невидимка.
– Нечего меня учить! Все – розыгрыш аннулируется, никаких лотерей не было, а с этим разберемся! Данные по жучку отдайте моим гвардейцам. До свидания!
– Да вы что? Аннуляция лотереи – это смертельный шаг для вас!
– Ладно, делайте что хотите.
Президент отвернулся от Шакваидзе, демонстрируя конец аудиенции, и, не скрываясь, налил стакан водки.
Важенов все-таки молодец. Его многонедельное корпение над клавиатурой и задушевные разговоры с мейнфреймом окончились невероятным результатом. А получилось все так…
Миша, в который раз расписывая чудеса своей виллы на Холмах, все-таки уговорил Люкка посетить его графские развалины. Нацепив мой пиджак, он в сопровождении Люкка направился в дальние края. Показать, что там растет и как будет красиво, когда он отстроит дом.
Мы с Володей остались на хозяйстве. И тут Важенов вдруг сказал:
– Мысль у меня есть! Все-таки были у этой байды хозяева. Ведь не пропали они просто так! Надо попытать комп, что он скажет.
Стали задавать вопросы и так и сяк – мол, кто тут старший, мол, опиши хозяев, опиши главного. Ни в какую. Куда ни кинь – главными операторами оказывались мы. Тут пришла идея.
– «действие системы в случае опасности»
– «блокировка доступов в систему»
– «действие в случае опасности разблокировки доступов и несанкционированного проникновения»
– «отключение ресурсов, перевод в спящий режим»
– «действие в случае физической опасности для операторов»
– «эвакуация через запасные тоннели»
– «действие в случае разрушения запасных тоннелей»
– «эвакуация средствами индивидуальной защиты»
У него что, противогазы на колесах??
– «показать средства индивидуальной защиты»
Засветился большой экран. Нет, это невероятно! Вот оно, неведомое, мучавшее воображение миллионов людей. Будившее ужас и восторг своей красотой. Описывать увиденное нет никакого смысла – всем и так хорошо известна эта картинка. Летающая тарелка, как её изображают на рисунках и фото. Красивая, и огоньки по периметру.
– «открыть доступ к средствам индивидуальной защиты»
Важенов не отставал от мейнфрейма.
– «открываю доступ к ближайшему порталу индивидуальных спасательных средств»
Система, как всегда, не проявляла никаких эмоций.
Одна из панелей зала с привычным шипением отъехала, обнажив странное устройство – кресла, на манер авиационных, установленные на платформе. Мы, не задумываясь, устроились в них. Естественно, было удобно, но не более того. Повертевшись так и сяк, подергав ручки, поорав «вперед» и «старт», мы уже было собрались покинуть кресла, но вдруг Володя сказал «ага!» и потянул на себя нечто, похожее на ремни безопасности. Я повторил его движения и обмотался зеленой лентой, вначале принятой за декоративную. Мягкое нарастающее ускорение вдавило нас в кресла, и мы понеслись по черному тоннелю вниз.
Примерно через двадцать секунд впереди посветлело и наш краткий вояж окончился в тесном ангаре, где в боксах стояли с десяток виденных перед этим на экране экипажей. Два из них вспыхнули своими огоньками и верхняя часть их поднялась, подобно створке раковины. Не заставляя себя ждать, мы живо втиснулись, каждый в свой экипаж – любопытство, помноженное на тот факт, что пока от мейнфрейма ничего плохого ожидать не приходилось. Экипаж отличался потрясающей скромностью – шлем, представляющий ни что иное, как усиленный вариант уже хорошо знакомых нам очков-дисплеев и странное кресло-ложе, позволяющее устроиться только лежа ничком. Я так и сделал, предварительно напялив шлем. Ничего нового, в глазах – знакомый терминал системы.
Ознакомительная версия.
