Ознакомительная версия.
Аркадий ощупал ткань платья, хотя и так было ясно, что материя не повреждена. Если бы это был луч — как в случае с Подольским, — то ткань вспыхнула бы, как свечка. Не было никакого луча. Не было вообще ничего, что появилось бы снаружи и уперлось в грудь, и жгло, жгло…
Огонь шел изнутри и ограничился кожей.
— Послушайте… — сказал Аркадий. — Что это?
— Ожог первой степени, — деловито ответил один из медиков; он наверняка знал Аркадия, потому что не старался ни скрыть информацию, ни хотя бы смягчить ее, полагая, что профессионал обязан знать все, — но непосредственная причина смерти, скорее всего, остановка сердца. Ожог возник позднее — может, на минуту-две. Поскольку следов температурного воздействия на платье нет, женщина, видимо, была одета уже потом… В момент смерти она была обнажена.
Что значит — обнажена? На Алене было ее домашнее платье, не платье даже, а что-то вроде вечернего халата, она любила ходить в нем, и под платьем у нее обычно ничего не было, она сбрасывала это платье-халат и спала нагишом, в комнате всегда было натоплено, а под одеялом и вовсе жарко… И она никогда не ходила голой по квартире. Конечно, она была в платье, смотрела телевизор, дожидаясь Марину. Наверняка думала о Метальникове и хотела отвлечься.
Но если так… Когда собираешься покончить с собой, не смотришь телевизор, дожидаясь дочь и, возможно, мужа. Дочь — чтобы обругать за позднее возвращение, а мужа — чтобы объявить, что между ними все кончено. Она не собиралась уходить из жизни, это совершенно ясно.
И значит…
— Нежная моя, — пробормотал Аркадий, — сорока, ты в клюве несешь…
Это были их слова, их с Аленой — в дни, когда между ними все было хорошо. Только эти слова и приходили сейчас в голову, только их Аркадий и мог произносить вслух, понимая, насколько нелепо они звучат над телом покойной и в присутствии экспертов, оперативника и понятых.
— Смерть наступила около часа назад, — продолжал врач, — примерно в двадцать два-двадцать два десять…
Именно тогда, когда раввин Чухновский говорил о возмездии и смотрел неистовым взглядом. А сам Аркадий стоял там, где утром лежало тело Генриха Натановича, и неожиданно ощутил слабость, причины которой не понял.
Некробиотический сигнал? Или?.. Что было причиной, что следствием, и существовала ли вообще связь между тем, что происходило в «Рябине», и тем, что в это время видела, слышала и ощущала Алена, сидевшая в одиночестве перед телевизором и страдавшая из-за гибели любовника?
Ладонь дьявола.
Окна салона выходили на юг, Аркадий сам подбирал в свое время расположение квартиры таким образом, чтобы ничто не заслоняло вид на ильинские леса, единственный зеленый массив в этой части города. Он понимал, конечно, что со временем и их выкорчуют, но пока… Ему не нужно было всматриваться в темноту за окном, чтобы удостовериться: не было там никаких автотрасс, отражающих зеркал дорожной инспекции и вообще ничего, кроме неба и звезд, а сейчас и звезд наверняка не было, потому что с заходом солнца на город наползли мрачные тучи, в которых рассеивался свет окраин — багровый, будто пожар.
Это я убил ее, — возникла неожиданная и нелепая мысль, но именно в силу своей нелепости она упрямо колотилась в сознании, Аркадий даже и не пытался ее отогнать, понимая, что она все равно вернется. Во времени цепочка событий выстраивалась четко и, если не разбираться в первопричинах, — вполне однозначно. Ночью нечто (назовем это «ладонью дьявола» просто по ассоциации) убивает Генриха Подольского, и примерно в то же время погибает во время операции группа Метальникова. Вечером того же дня «ладонь дьявола» настигает Наталью Раскину, сослуживца, друга (возможно — любовницу) Генриха Подольского. Еще через три часа погибает Алена — в результате воздействия той же «ладони дьявола». Если бы не эта пресловутая ладонь, сравнивать три смерти — Подольского, Раскиной и Алены — не было бы ни малейших оснований. Можно, конечно, предположить всякое, в том числе и случайное совпадение, но это будет такой натяжкой, что лучше о ней не думать. И если действовал один и тот же фактор… Что общего у Алены с Раскиной или Подольским? Ничего. Если не считать Аркадия. Значит… Если бы Аркадий не занялся расследованием… Нет, это совсем… Голова как чугунная, двух причин не связать. Должна быть связь, кроме Аркадия… Верую, ибо нелепо. А еще Метальников. Может, он — истинная причина, может, с него все началось, а Подольский был лишь ответом, и связи нужно нащупывать совсем в другом месте?
Нужно было раньше поинтересоваться, что произошло с Метальниковым… Нужно… Не до того было весь день. Ах, да что говорить — Аркадию было плевать, как погиб этот супермен. Что общего у Метальникова с Подольским? А что если… Была ли «ладонь дьявола» на груди Метальникова? Или на лице? Нет, тогда в МУРе мгновенно связали бы Метальникова с Подольским, и «Феникс» не получил бы это расследование. Метальников погиб иначе. Как?
Аркадий аккуратно поправил халат на груди Алены, прикрыв ужасный ожог, встал и сказал:
— Делайте свое дело, ребята. Запрос о передаче прав на расследование я сейчас отправлю.
Прозвучало это сухо и произвело на экспертов странное впечатление: один из них решил, что Аркадий полностью выпал из реальности и не понимает, что говорит. У него погибла жена, страшно погибла, а он деловым тоном толкует о передаче прав на расследование. Он сам собирается заниматься этим? Даже по процедурным правилам это невозможно, и нужно бы Аркадию это знать, он должен пойти и лечь, и до утра ни о чем не думать…
Так, кажется, эксперт и говорил, а Аркадий кивал, не слыша. Две вещи следовало сделать немедленно, и без Виктора не обойтись, потому что к делу о гибели Метальникова Аркадия не допустят, не тот уровень. Даже Виктору могут отказать — нужно обосновать просьбу, а как ее обоснуешь, разве только соображениями о связи Алены и этого супермена, и тем обстоятельством, что и Алена, и Подольский…
Где сейчас может быть Виктор?
Аркадий отошел к угловому дивану и, не обращая больше внимания на суету муровских сотрудников, принялся рыскать в памяти телефона в поисках красно-зеленого индекса Виктора. Вот… Судя по числу, светившемуся рядом с индексом, Виктор на вызов не ответит. Наверное, он уже доставил обоих задержанных в камеры Кунцевского КПЗ (оно принадлежало страховой компании «Мартын» и было самым приличным в Москве из страховых КПЗ по условиям содержания) и теперь то ли спит без задних ног, то ли цацкается с очередной подружкой, и от этого занятия его не оторвешь даже домкратом…
Аркадию было все равно, чем сейчас занимается Виктор, он послал вызов нулевой категории и закрыл глаза, чтобы не видеть, как эксперты проводят первые полевые анализы. Надо пойти к Марине… Нет, только не сейчас. После разговора с Виктором. Если он сейчас пойдет к Марине, то больше ничем заниматься не сможет. Не только сейчас, но — до самых похорон.
Ознакомительная версия.
