Подобный наблюдатель по отношению к построенной человеком машине может быть только внешним. Им и будет сам человек. Мало того, у человека уже есть одна такая мыслящая машина — собственный мозг, который точно так же решает задачи и предъявляет результат своему внутреннему свидетелю.
Этого свидетеля во все времена называли словом "душа", но современный век больше любит такие слова, как "сознание", "присутствие" или "ум". Вопрос, следовательно, не в том, может ли машина мыслить. Вопрос в том, может ли человек наделять свои творения душой.
Возражения разнообразных атеистов, существующих исключительно для развлечения Господа, нам, разумеется, не важны. Интереснее другое — буддисты, да и многие другие мистики-созерцатели говорят, что никакой постоянной сущности у человека нет. И это чистая правда, которую любой желающий может проверить внимательным наблюдением за собой в течение дня — или хотя бы часа. А следовательно, утверждают эти созерцатели, никакой души у человека тоже нет.
В таком выводе есть логика. Вот только кто видит, что никакой души и самости у человека нет?
Именно здесь нас и ждет самое интересное.
То, что постигает эту высокую истину — и есть душа, тот самый луч вечного неизменного света, который падает на выползающую из мозга кассовую ленту с результатами вычислений, гласящих, что никакой вечной сущности внутри этой машины не обнаружено.
Если мы вернемся к тому, с чего начали, именно здесь проходит граница, где кончаются возможности основанной на словесных манипуляциях человеческой магии. Если по одну ее сторону громко жужжит множество успешных голливудских комиков, то по другую любые перестановки слов в предложениях уже не имеют ни смысла, ни силы. Здесь душа постигает, что души не существует, здесь нет Бога — и нет ничего, кроме Бога, и так далее.
Поэты и философы штурмуют эту невидимую черту последние пять тысяч лет — и ни один из них не продвинулся за нее даже на миллиметр, поскольку миллиметров за ней тоже не бывает. И, разумеется, через эту границу совершенно точно не удастся перетащить какую-то там машину…"
Преподобный Ив. Крестовский, несомненно, видит суть вопроса по-своему очень глубоко. Но, спросим мы совсем тихо, что в таком случае мешает той непостижимости, которая глядит из неизвестного науке измерения на человеческий мозг и возвещает в нем "я существую", точно так же войти в рукотворный мозг из силикона и произнести в нем те же слова в двоичном коде?
Похоже, решение здесь зависит все-таки не от теологов.
Можно было бы завершить обсуждение этого вопроса прямо здесь, но нечестно не привести одного жутковатого высказывания Аль-Эфесби, сделанного на собрании инсургентов (их, видимо, тоже интересовал вопрос, мыслят ли сражающиеся с ними стальные птицы):
"Те, кто говорит, что души у человека нет, а машина может думать и чувствовать, как мы — это люди без души, кяфиры, которых не существует даже для самих себя. Они есть только для внешнего наблюдателя, и такова вся Америкия, посланная нам в испытание Аллахом: ее фальшивого фасада нет нигде, кроме как в наших глазах в то время, когда мы смотрим телевизор. Сколь же велика будет наша награда, когда мы прорвемся сквозь этот мираж и победим…"
14
Часто задают вопрос — почему нельзя было просто отключить этот модуль "PR", раз с ним возникало столько проблем?
Дело в том, что нейронная сеть — такая, например, как человеческий неокортекс — это не компьютер, из которого можно вытащить одну плату и вставить на ее место другую. Сеть организована так, что из нее не всегда можно удалить какой-то один элемент, не повредив другие.
Сеть гарантированно можно только нарастить — потому у нас в мозгу и сохраняются древние рептильные слои, поверх которых эволюция добавила структуры, делающие нас людьми. Но если отрезать нам лобные доли мозга, это вовсе не превратит нас в то, чем мы были сто миллионов лет назад. Это, скорей всего, просто убьет нас.
Примерно так обстояло и с системой "Free D.O.M.". Ее уже нельзя было упростить, не стерев двух последних десятилетий технического прогресса, который обошелся налогоплательщику в очень крупную сумму. Гораздо дешевле было ее усложнить. Это, на самом деле, не стоило практически ничего.
Военные пошли по самому простому, логичному и наименее затратному пути. К группе простых виртуальных ребят, принимающих решение о нанесении авиационного удара, был добавлен так называемый "хост" — специальная программа, которая не позволяла дискурсу сползти на не относящиеся к делу обстоятельства.
Теперь при просмотре контрольной записи, генерируемой модулем "PR", зрители видели практически полное подобие телепередачи — среди все время сменяющихся простых американцев, размышляющих о предстоящем через 0.002 секунды непростом решении, появился один постоянный персонаж.
Большую часть обсуждения он молчал. Но когда на экране возникали надписи из кодексов Аль-Эфесби (в выпусках "Wikileaks" они были закрашены черным), и виртуалы начинали, перебивая друг друга, выражать свое возмущение увиденным, хост как бы просыпался и говорил: "Ребята, ребята, дальше мы это не обсуждаем. Эту надпись сделали враги Америки, чтобы мы отвлеклись от выполнения нашей миссии. Об этом мы поговорим как-нибудь потом…"
Метод сработал, и дроны на какое-то время перестали падать. Но в истории военного дела всегда бывает так, что новый щит рождает новый меч. Инсургенты посмотрели последние выпуски "Wikileaks", и в кодексах Аль-Эфесби появились призывы не верить ведущему, потому что он пытается скрыть от народа Америки истину. После этого дроны стали падать снова.
Тогда военные решили поднять авторитет хоста, придав ему статус, который вызовет у виртуалов больше доверия, чем неизвестно кем сделанная надпись в пустыне.
Сперва таким хостом стала телеведущая Опра Уинфри (технически это было несложно сделать, потому что все ее когда-либо звучавшие в эфире реплики уже находились в памяти системы). Дроны перестали падать, и надолго. Но инсургенты опять нашли в системе уязвимое место.
К зенитным сурам добавились надписи со смутным сентиментально-трогательным смыслом (так, во всяком случае, их характеризуют эксперты). Их появление в оптике дрона приводило к неожиданному эффекту, который военные назвали "Oprah’s big give" — "Freedom Liberator" щедро сбрасывал весь гуманитарный груз (одеяла, продукты, ознакомительные брошюры об американском образе жизни, дешевые dvd-проигрыватели, фильмы, музыку и метадон, включенный в гуманитарный комплект по рекомендации экспертов Стэнфордского университета).
Сначала с этим мирились, но "big give" [13] стал повторяться все чаще, и это влетало в копеечку. А затем надписи из кодексов сделались настолько сентиментальными, что дрон стал сбрасывать вообще все, включая ракеты, лазерные бомбы и подвесные баки. Последнее часто оказывалось фатальным, поскольку не хватало топлива, чтобы вернуться на базу. Кроме того, опять появились коллатеральные жертвы.
