— А зачем вы вообще взяли четырех жен и завели детей? – поинтересовалась Тин Фан.
— Таково было пожелание эмира. Если бы я отказался, это было бы подозрительно.
— Ага. Ему нужны были заложники. И как вы не понимали, что с ними будет?
— Это моя ошибка. Я думал: эмир просто хочет привязать меня к дому. Видите ли, ваша честь, он сам дал мне этих жен. Это были его рабыни. По моей европейской логике, не было никакого смысла их уничтожать, если ясно, что я все равно не вернусь.
— Странно, что вы не засыпались там, с вашей европейской логикой, — заметил Макрин.
— Да, ваша честь. Полагаю, меня спасла некомпетентность эмирской контрразведки.
Ашур переглянулся с коллегами, кивнул и повернулся к международному прокурору.
— Герр Эйнфогел, суд не понимает сути ваших претензий к Герхарду Штаубе.
— Но мистер Хареб! Эмират Сарджа не вел никакой войны в Африке!
— Не вел? А сарджайские десантники, по–вашему, летели на пикник?
— Не на пикник, но и не на войну. По этому поводу было официальное заявление МИД Сарджа. Имело место техническое перемещение военного контингента, а мастер–пилот Штаубе убил своего напарника и разгерметизировал самолет в преступных целях.
— Техническое перемещение куда? – спросил Ашур.
— М–м… Не знаю. В какую–нибудь союзную страну. Какая разница?
— Не надо держать нас за идиотов, герр Эйнфогел, — заявил Макрин Ког, — Все знали о войне между правительствами этих двух стран. Даже пресса сто раз об этом писала.
— Но позвольте, ваша честь! Даже если и были какие–то боевые действия в Африке, это никак не оправдывает теракта против главы правительства над нейтральными водами!
— Как раз, оправдывает. Дезорганизация управления противника путем уничтожения лидеров — это обычный метод ведения войны. Так было во все времена.
— Но это же были локальные, африканские боевые действия! – возразил прокурор.
— Война не бывает локальной, — отрезал Макрин, — Если она идет, то боевые действия ведутся везде, где есть структуры противника.
— Вы плохо подготовились, герр Эйнфогел — констатировал Ашур, — сядьте на место, подумайте, а суд пока займется другими свидетелями. Сен Штаубе, вы пока свободны, только не уходите далеко. Сен Ематуа Тетиэво, пройдите на свидетельское место. Суд хочет знать, откуда взялись «Trapo» и как стало возможным их военное применение.
Ематуа, одетый только в короткий пестрый лава–лава, вышел на сине–зеленый коврик. Явно избыточная толщина была для этого жизнерадостного 63–летнего утафоа скорее поводом изображать некоторую неуклюжесть, чем причиной реальных затруднений с движением. Похоже, ему просто нравилось выглядеть этаким игрушечным носорогом.
— Говорю все, как есть, — начал он, — У моей vahine есть старший сын. Вы его, наверное, знаете, его зовут Наллэ. Когда мы с ней познакомились, он уже был взрослый…
— Наллэ Шуанг? – уточнила Тин Фан.
— Верно! Он отличный парень, но непоседа. То и дело попадает на каторгу. Вот, сейчас сидит в Африке, в Мпулу, где даже моря нет. Канак без моря. Разве это дело? Но, все равно, я им горжусь. Он строит людям fare–nui. Дома. Самое почетное дело для канака. После proa, разумеется. Но все равно, моя vahine и я переживаем, что он на каторге…
— Сен Тетиэво, нельзя ли ближе к делу? – мягко спросил Ашур.
— Я и веду к делу, сен судья. Полгода назад он приехал домой, по каторжному бизнесу,
делать байки для этого Мпулу. Там у foa было не на чем ездить, а разве это дело? Я так понимаю, что байк для афро, это как лодка для канака. Мы с ним придумали отличный байк. Называется HiBi. Сейчас покажу… Эй, Ллаки, детка! Подкати сюда байк…
Ллаки Латтэ, одетая в серебристые шорты и топик, выкатила байк на середину зала и прокатилась на нем по кругу, после чего заявила:
— Это хорошая машинка для нашей страны! Дешево, надежно! Многие покупают, да!
— Мы рады за вашу страну, — с улыбкой, сказал Ашур, но давайте ближе к теме.
— Я и двигаюсь к теме, — ответил Ематуа, — Наш Наллэ со своей vahine и еще пара наших ребят полетели на Новую Британию, тестировать этот байк. Там они познакомились с двумя папуасами. Хти и Мео из KTIC (Kimbe Transport Innovation College). Вот они… Дети, встаньте, пусть судьи на вас посмотрят… Вот! Это они выиграли конкурс PASA (Papua Air–Space Agency), и получилась та штука, на которой я сюда прилетел.
— Вы утверждаете, что вот эти ребята создали новый тип спейс–скутера? — недоверчиво спросила Тин Фан, рассматривая юную папуасскую парочку, эффектно выглядевшую в ярких комбинезонах PASA c эмблемой в виде золотой райской птички.
— Они придумали концепт, — уточнил Ематуа, — Главную идею. Про это и был конкурс.
— Концепт получился именно такой, что реализовать его оказалось удобнее всего путем контракта между PASA и вашей фирмой Hikomo? – уточнила судья.
— Ну, может ведь Паоро иногда нам улыбнуться, — скромно ответил Ематуа, поднимая глаза вверх, как будто рассчитывал увидеть там улыбку океанийской богини судьбы.
— Паоро… — задумчиво повторила Тин Фан, крутя в пальцах авторучку, — проще говоря, проект делала ваша фирма, не без участия Шуанга, так?
— Ну, да! Вы верно подметили, сен судья, так оказалось удобнее всего.
— И теперь вы строите эти «Trapo» по заказу из Папуа… В каком количестве?
— Пока мы построили полсотни. Сначала у нас была маленькая серия, но сейчас мы еще строим для Канады. И еще, мы расширили производство и начали принимать частные заказы. Обычные спейс–скутеры слишком дорогие. Среднему канаку это не по карману. Можно арендовать, но хочется иметь свой, в ангаре, верно? А цена на «Trapo», как на флайку. Потребительское качество, конечно, пониже, чем у дорогих моделей, зато…
— … Можно кого–нибудь разбомбить, — перебил Макрин, — Скажите, сен Тетиэво, зачем этой модели телеуправление, робот–пилот и устройство сброса гондолы?
— Для безопасности, — невозмутимо ответил Ематуа, — На любой учебной флайке есть и телеуправление, и робот–пилот. А на счет гондолы – это специфика космоса. Если у вас что–то случилось с крылом или пропеллером, то у гондолы есть аварийный параплан.
— А что вам сказала на это военная разведка? – поинтересовался Ашур.
— Ну, как обычно, — Ематуа пожал плечами, — Про бдительность, и про все такое.
— Понятно. Ну, что ж, выясним подробности у самой военной разведки. Суд объявляет перерыв на 1 час, а после перерыва заслушает объяснения полковника Аурелио Крэмо.
***
Фрэдди снова изобразил жест озадаченного орангутана, и толкнул Жанну плечом.
— Затопчи меня муха, если Элеа не была права. Меганезийскому суду насрать на этого гаагского прокурора. Им интереснее, не заигралось ли их собственное Гестапо.
