— Выходит, что убежать мне не удалось, — сообразил Николай Иванович. — Поэтому и больница. И дернул же меня бес лететь самолетом, можно подумать, что эти лишние сутки поездом что-то особо решали! Долетался, сокол!
Немного разобравшись с ситуацией, он попытался подвигать руками и ногами. Судя по всему, конечности были на месте. Но вот попытка приподнять голову прошла неудачно. Голова немедленно закружилась, и он снова соскользнул в беспамятство.
Когда Николай Иванович пришел в себя следующий раз, то в палате обнаружилась медсестра. Молодая девушка в старомодном белом халате из плотной ткани и не менее старомодном белом платке, повязанном уж совсем архаичным способом, как у сестер милосердия на старых фотографиях, дремала на стуле возле кровати. Почувствовав движение, она открыла глаза и улыбнулась.
— Очнулись, больной? Как вы себя чувствуете?
— Не очень, — признался Николай Иванович, с трудом ворочая засохшим языком. — Больно и голова кружится. Давно я тут валяюсь? И что со мной?
— Раз в себя пришли, то ничего страшного, — сообщила ему медсестра с улыбкой, — контузия от удара по голове и еще ожог, но тоже не страшный. Мы вас обязательно вылечим. А без сознания вы были более трех суток. Пить хотите?
— Хочу. — Девушка взяла с тумбочки что-то вроде чайника с носиком и поднесла ему ко рту.
Николай Иванович жадно сделал несколько глотков, ворочать языком сразу стало легче.
— У вас не найдется таблетки какого-то сильного анальгетика? — спросил он, напившись. — Голова очень болит и вообще…
Девушка кивнула, снова потянулась к тумбочке и поднесла к его губам белую таблетку.
— Что это?
— Аспирин, — сообщила сестра. Николай Иванович поморщился.
— А чего-нибудь поэффективнее не найдется?
Медсестра молча пожала плечами.
— Понятно, а еще пишут, что ситуация с медициной все время улучшается. — Он взял таблетку губами и запил ее из поднесенного сосуда с носиком.
— Мои не появлялись? В смысле, жена дети и прочие родственники. Вы им сообщили, что я тут?
Девушка снова пожала плечами.
— Не знаю, спрошу, а вам пока нельзя много говорить. У вас же сотрясение мозга, вам лучше помолчать.
Впрочем, поговорить ему не удалось и в дальнейшем. Следующие две недели весь медперсонал, включая лечащего врача, упорно уклонялся от любых разговоров, прямо не относящихся к лечебным процедурам. Никто из родни к нему тоже не приходил.
Николай Иванович начал волноваться. Появившаяся сначала обида на жену и детей сменилась нешуточным беспокойством. В голову лезли мысли, что с его близкими произошло что-то нехорошее, а медики это скрывают, чтобы не волновать больного.
Очередной больничный день начался как обычно. Лечение явно шло в должном направлении. По крайней мере, голова уже болела не так сильно, да и ожоги, видимо, начали подживать, хоть и чесались неимоверно.
Поэтому сообщение медсестры о посетителе Николая Ивановича одновременно и обрадовало и взволновало. Он смотрел на дверь и гадал, кого именно увидит. Действительность превзошла все его ожидания. В дверь вошел молодой человек в форме, прошел к его кровати и молча уселся на стул. Николай Иванович оторопело осмотрел фуражку с васильковой тульей и краповым околышем, гимнастерку со стоячим воротником и петлицами, темно-синие бриджи и сапоги. Потом снова вернул взгляд к петлицам крапового цвета и хмыкнул.
— Здравия желаю, товарищ лейтенант госбезопасности, — иронически протянул Николай Иванович, — чему обязан?
Судя по выражению лица вошедшего, это явно была не та реакция, которой от него ожидали.
— Здравствуйте, — поздоровался гость, — а вы, похоже, не удивлены?
— А чему я, собственно, должен удивляться? Не спорю, форма аутентичная, все детали соблюдены, вон даже нарукавный знак правильный. У вас тут костюмированный бал реконструкторов ожидается, или это ролевая игра?
Посетитель понимающе улыбнулся.
— Понятно, вижу, человек вы здравомыслящий и, очевидно, не чуждый интереса к истории, но вот с выводами явно поспешили.
— Да неужели? — Николай Иванович поворочался в кровати, чуть подбив подушку, чтобы удобнее было смотреть лежа на боку. — Тогда кто вы и что вы тут делаете в довоенной форме НКВД?
— Дело в том, уважаемый Николай Иванович, что я, как ни странно это для вас звучит, действительно лейтенант госбезопасности, а за этим окном, — он сделал рукой легкий взмах в сторону оконного проема, — имеет место быть январь 1941 года. То есть время, как вы выразились, довоенное. Удостоверение могу показать, но вы ведь все равно не поверите. Как уже выяснилось из общения с вашими современниками, уцелевшими в катастрофе, в вашем времени их сделать не проблема. Словам моим вы тоже не поверите. Поэтому сделаем проще. Врачи сочли вас достаточно оправившимся для перевозки, через час повезем вас на железнодорожный вокзал, а потом поездом в Москву. Вы ведь знаете Свердловск? Мы специально немного переделали карету «неотложки», чтобы вам все видно было. Посмотрите на город, а потом уже в поезде продолжим наш разговор.
Стук колес поезда больно отдавался в голове. Николай Иванович лежал на полке пустого санитарного вагона, и настроение его было хуже некуда. От мыслей, что ему уже никогда не увидеть ни жены, ни детей, ни внуков, было тошно. Экскурсия по Свердловску оказалась вполне убедительной. Для полной гарантии, что это не продвинутая техническая мистификация, он открывал окно машины, пару раз плюнул на ходу, а в завершение попросил занести его на носилках в здание вокзала. После этого сомнения отпали, ибо он не верил в возможность создания виртуальной реальности такого качества. По крайней мере, на современном ему уровне науки и техники. Пришлось согласиться, что он действительно угодил в прошлое, как бы ни дико это звучало. И теперь ему придется в этом прошлом жить, сколько бы там этой жизни ни осталось. А осталось, следовало признать, не так уж и много: годы преклонные, ревматизм, давление, стенокардия, плюс для полного счастья еще и недавние контузия и ожоги. А уровень медицины здесь соответствует времени. Тут нет необходимых ему диклофенака, беталока, а возможно, и элементарного валидола. А если валидол и начали выпускать, то антибиотиков точно еще нет, по крайней мере, в СССР. То есть перспективы незавидные.
От мрачных мыслей Николая Ивановича отвлек приход лейтенанта Горелова. Тот уселся на пустую койку напротив, положил на колени блокнот и выжидающе посмотрел на него.
— Ну что, уважаемый Николай Иванович, можно с вами поговорить? Медики говорят, что очень утомлять вас нельзя, но ситуация, сами понимаете…
