(Вспоминая впоследствии свои приключения в Регистратуре, он не переставал удивляться собственной покладистости. Что могло так подчиняюще подействовать на него?… Может быть, логика? Да-да, при всей своей вопиющей бессмысленности, это дикое место было логично и непротиворечиво. И если ты единожды подчининялся его нелепым законам, то тем самым соглашался нести их оковы до самого конца Лабиринта!)
Перед девятой – последней – Анкетой («В чем вы видите смысл жизни и видите ли вообще?») Франц позволил себе отдохнуть. Он прогуливался возле стендов с образцами, рассеянно скользя глазами по откровениям неведомых каллиграфов:
Смит был неприлично толст, Шварц много читал, жизнь Родригеса была бессмысленна.
Он также обнаружил в углу Зала малозаметную, под цвет обоев (запертую) дверь.
Постучав и не получив ответа, Франц вернулся за стол и приступил к заполнению девятой Анкеты.
Он уже дописывал последние слова ответа на последний вопрос, как вдруг услыхал приглушенное звякание ключей: дверь в углу Зала кто-то отпирал. Поставив жирную точку и сложив анкеты аккуратной стопкой, Франц откинулся на стуле. «Ну, если это старина Иоаннович…» – подумал он с вожделением.
Но это был не Иван Иоаннович.
В комнату впорхнуло Небесное Создание в Расцвете Молодости и Красоты.
Покачивая умопомрачительными бедрами и мягко улыбаясь, оно пересекло Зал Заполнения Анкет и уселось напротив Франца.
– Здравствуйте, – с интимным придыханием пролепетало Создание. – Меня зовут…
5…Джейн
Впоследствии Франц часто удивлялся, как мало конкретных деталей ее внешности удержала его память. Осталось только расплывчатое ощущение русых волос, лазурно-голубых глаз, аромата духов, негромкого обволакивающего голоса, нежных округлостей подбородка и груди… Доминировавшим цветом был сливочно-кремовый, основными линиями – дуги эллипсов.
– Меня зовут Джейн, – повторило Небесное Создание, обольстительно улыбаясь. – Я приму у вас Анкеты и произведу Окончательную Регистрацию. Ваша фамилия… – она зашелестела Анкетами, – господин…
– Франц… просто Франц, – помимо воли улыбнувшись в ответ, он добавил: – У меня к вам много вопросов, Джейн.
Лицо девушки опять осветилось сладостной улыбкой.
– Конечно-конечно, Франц, я отвечу на вопросы. Но сначала мы должны проверить правильность заполнения Анкет. Это займет минут десять, не дольше…
Из-за десяти минут артачиться было глупо. Они погрузились в работу.
Создание деловито проглядывало Анкеты, иногда возвращая их Францу («Вы забыли указать дату», «Сокращения здесь недопустимы» и тому подобное). Франц старался не отставать, вносил исправления и дополнения, стирал, писал и опять стирал написанное резинкой. По второму разу монотонная работа шла туго, отупение и сонливость снова овладели им – и когда через десять минут Создание положило на стол последнюю проверенную Анкету, Франц все еще возился с Анкетой № 5. Джейн начала подсказывать ему, потом попросту диктовать – он бездумно записывал, а если она замолкала, то бросал писать и глазел на нее, разинув рот. Да, что-то с ним определенно было не в порядке… и когда анкеты кончились, Францу пришлось приложить колоссальное усилие, чтобы понять, что нужно делать. А-а, вопросы…
– Мы закончили? – хрипло спросил он и откашлялся. – Я хотел бы…
– Конечно, Франц, – Создание быстро сортировало Анкеты по номерам, – у вас есть Право Трех Вопросов. Только имейте в виду, что…
– Где я? – не удосужившись вдуматься в смысл ее слов, спросил Франц.
И был немедленно наказан:
– Вы находитесь в Зале Заполнения Анкет 21-го Потока 17-го Сектора Регистратуры.
Девушка закончила с Анкетами и теперь, не мигая, смотрела на него.
Круглые голубые глаза придавали ей невинный вид.
– То есть, как… – Франц осекся, среагировав, наконец, на слова «Право Трех Вопросов», – Почему это… – он хотел закончить: «…трех?» и осекся опять.
Уж на что он плохо сейчас соображал, а все ж понял, что любой, даже самый бессмысленный вопрос будет зачтен ему как один из трех дозволенных.
(«Дозволенных кем? Чушь какая-то…» – голова работала плохо, и он не додумал мысль до конца.)
Первый вопрос пропал: данный на него формальный ответ не нес никакой информации. Теперь нужно было не оплошать с двумя оставшимися.
Франц на мгновение задумался. Про аварию спрашивать глупо: здесь просто необозримое поле для уверток – скорее, стоит задать общий вопрос… Хотя общий он уже задавал, уж лучше теперь частный: он должен зафиксировать что-нибудь одно, но зато стопроцентно конкретное. (В памяти всплыл изобретатель Зингер, запатентовавший из всей конструкции швейной машинки одну лишь иголку с ушком возле острия.)
– Эта Регистратура, – осторожно начал Франц, – да и вообще любая регистратура, не только эта, бывает при каком-нибудь учреждении. Ведь не можете вы просто регистрировать – и все? И тогда…
– Верно, не можем, – перебило Создание.
– Что? – не понял Франц.
– Мы действительно не можем «просто регистрировать и все». Вы задали вопрос – я на него ответила.
– Но это же нечестно! – вскричал Франц. – Вы меня обманули, это…
– Напротив, – мягко возразила девушка, – было бы нечестно, если б я не ответила. Хотя, с другой стороны…
Раздираемый раздражением, Франц не дал ей договорить:
– При каком учреждении существует ваша Регистратура?
Прежде, чем ответить, Создание на мгновение задумалось. Потом улыбнулось и мелодичным голосом произнесло:
– На один из трех вопросов – по своему выбору – я имею право не отвечать.
Франц задохнулся и несколько секунд не мог выдавить из себя ни звука.
– Так какого же черта вы не объяснили этого раньше?! – спросил он наконец.
– Я хотела объяснить, но вы дважды не дали мне договорить, – в голосе девицы звучало искреннее сожаление. – Прошу меня извинить.
– Но позвольте, – Франц помассировал пальцами виски, стараясь успокоится.
– Если вы уклоняетесь от ответа, то тем самым нарушаете мое «Право Трех Вопросов».
– Вовсе нет. Ведь вам гарантируется право задать три вопроса, а не получить три ответа. Во-вторых, если уж вам так необходим ответ на этот вопрос, то его следовало задать первым или вторым: тогда бы вы могли задать его еще раз.
И, наконец, в-третьих, я иногда отвечаю на все три вопроса, – она помолчала, а потом с неожиданной прямотой добавила: – Хотя это случается довольно редко.
На мгновение воцарилась тишина – Франц не знал, что ему делать, девица молчала. Потом выдвинула со своей стороны стола ящик и достала наручные часы с металлическим браслетом. Его часы.
