В зале раздались апплодисменты, несколько человек крикнули «Прально!» Я продолжил:
— А то начинают тут — курил, не курил. Я например не курю. Какая кому разница?
В зале раздался одобряющий смех. И тут мне пришла в голову неожиданная ассоциация:
— Сейчас в своем докладе я расскажу об одной ассоциации. Зачем нам говориь о том, кто когда и главное что курил? Давайте резко повернем тему и перейдем по ассоциации к ассоциации Курильских островов. Час назад я вернулся с Курильских островов и привез оттуда факты.
Зал заинтересованно затих, смолк даже висящий тут в воздухе обычный шумок, словно его сняли гигантской шумовкой как пену. Я порылся в кармане и вынул первую попавшуюся бумажку. Ею оказалась узенькая инструкция от «Глюкозы», которую мне всунула аптекарша. Но это сейчас не имело никакого значения. Я кликнул на бумажку и в воздухе появилась большая рамка. Я поднял глаза и стал считывать с рамки информацию:
— Почему японцы требуют Курилы? Казалось бы, откуда такая настойчивость — крохотный, неплодородный кусок несъедобной земли. И почему эта земля была отнята у японцев? Нам морочат голову, и я отвечу на этот один вопрос. Подчеркиваю — один. Есть два — подчеркиваю — два острова Курильской гряды, которые хранят в себе тайну. В четыре — подчеркиваю — четыре раза более важную, чем все, чем мы тут с вами занимаемся. На островах имеется восемь тайных месторождений алмазов, с начала века там действовали шестнадцать подпольных японских синдикатов по их добыче. Тридцать два раза советская власть пыталась обнаружить эти месторождения, но они были тщательно законсервированы. И только в шестьдесят четвертом году гарнизон сто двадцать восьмой воинской части, базировавшейся на Курилах, обнаружил одну из этих шахт. После доклада наверх, весь гарнизон — все двести пятьдесят шесть человек — были тут же расстреляны чтобы никто не узнал тайну, а шахта перешла в руки компартии во главе с Хрущевым. В годы перестройки тропа к шахте снова была утеряна и на кого шахта работает теперь — нетрудно догадаться.
В зале хором раздался разъяренный вой. Я продолжил:
И ведь это только одна из шахт, остальные по прежнему законсервированы! Эта шахта сейчас работает без остановки пятьсот двенадцать дней в году и дает тысячу двадцать четыре килограмма алмазов в год, принося кое-кому доход… я тут условно опускаю ряд цифр, я назову слово. И слово равняется — шестьдесят пять тысяч пятьсот тридцать шесть, считая еще ноль, — триллионов долларов в год! Вот эту сумму мы потеряем если отдадим острова Японии вместо того, чтобы серьезно и крепко взяться за эти алмазы своими силами! Силами депутатов! Спасибо за внимание, это все, что я хотел сегодня сказать.
Что тут началось! В зале поднялась невообразимая суматоха. Пока я шел от микрофона меня несколько раз хватали когтистыми лапками за рукава и звонким шепотом предлагали создать какие-то альтернативные комиссии, взять что-то под свой контроль и так далее. Я отмахивался. Я спешил. Я сделал еще одно доброе дело — воодушевил множество людей, открыв им эту тайну. Все повскакивали с мест, что-то кричал голос с потолка о необходимости создать какую-то комиссию по расследованию, но мне уже пора было идти.
Я предъявил на выходе удостоверение, положил его в наручную сумку и, выходя через кислые двери, заметил человечка, который кричал одному милиционеру что он депутат Коротков, что у него украли документы, но его надо срочно пропустить, так как у него выступление. Милиционер не обращал внимания.
Я подошел к человечку, вручил ему наручную сумку и сказал:
— Вот ваша сумка. Стыдно должно быть — бросаете документы где попало. Сразу видно что одномандатник.
Человечек опешил, а милиционеры посмотрели на меня с уважением. Человечек прошел в кислые двери и побежал в зал.
А я пошел в Зоопарк — через Арбат, мимо Мэрии — туда уже заходить не было времени — дошел до Зоопарка и перелез ограду. Добром ли будет выпустить посаженных незаконно животных? Это очень сложный, несъедобный вопрос. Например нельзя выпускать попугаев — вдруг они кого-нибудь попугают? Подколодную гадюку я бы выпустил — она забьется под колоду и будет там гадить. Не бог весть какое развлечение, но должны же быть и у нее какие-то свои радости?
Размышляя таким образом, я поДОБРАлся к бетонированной площадке, на которой копошились огромные приземистые животные. Они были такие жирные, что я сразу понял — это жирафы. Что жирафы делают в вольере? Вольер — от слова воля, а здесь неволя. Это невольер. Кстати воля — это ведь свобода. А сила воли? Сила свободы? Надо будет об этом подумать. Как жаль, что я не умею направить взгляд на свою мысль и кликнуть раза два. Мне бы стало понятно многое. Наверно даже все.
Как же открыть невольер? Я обошел с задней стороны. Сзади был пристроен невольер с большой полосатой кошкой. Я стал перелезать через бортик. Посетители за моей спиной ахнули. Кошка забилась в угол и зарычала. Я остановился. Наверно следует зайти с другой стороны — вдруг кошка меня съест — я ведь рыба по гороскопу? Или добро поможет?
Неожиданно ко мне подошел молоденький глиняный парень в расшитой повязке на голове и майке маталлиста. На нем был серый халат и в руке метла.
— Куда ты полез, чмо? — грубо спросил он.
Я кликнул на него два раза и понял, что мне нужен ученик. Я слез с решетки, отошел от невольера и сел на деревянный диван с урной сбоку. Парень подошел ближе:
— Тебе чо надо? Милицию вызвать?
— Ты несчастен в этой жизни. — начал я.
— Чо? — опешил парень.
— Это так. Я все знаю про тебя и про всех людей. Тебе не хватает внимания окружающих, ты порой не знаешь зачем ты живешь и почему ты работаешь именно в Зоопарке.
— Я буду снова поступать на биофак. — сказал парень неуверенно.
— Ты не поступишь и в этот раз, поверь мне.
— Откуда ты знаешь что я уже в прошлом году провалился? — удивился гляняный парень.
— Я же сказал, я знаю все.
Гляняный парень смотрел на меня широко открытыми глазами. Я продолжил:
— Ты знаешь в чем смысл жизни? В победе сил добра над силами разума. Этого достигают великие мудрецы и йоги после долгих тренировок. Сегодня я видел еще восемь победивших депутатов — уж не знаю как им это удалось. И все. Но этого можно достичь проще.
— Как? — удивился парень.
— Проще.
— Как?
— Проще, проще. Просто надо дать командную строку добру победить разум.
— Как это?
— Сейчас покажу. Вот я рыба. Мне нельзя входить к кошке. Тем более вплывать. Это сказал бы разум. А что скажет добро? А добро скажет — плыви. И я поплыву. Открой мне вольер!
