Ознакомительная версия.
Проводив Данилу в малый зал, она быстро договорилась с гардеробщиком о прикрытии ее отсутствия – за полагавшийся ей ужин, и отправилась потрепаться с земляком, который к тому времени уже доедал салат из бизнес-ланча.
– Данила-мастер, ты как здесь?
– По делам, Снегурочка, по делам.
– На большую сумму дела?
– Как развернусь. Щас надо одобрительное слово получить. Завизировать свою кандидатуру.
– А кто визу ставить будет?
– Большие люди, Снегурочка, вон из того дома напротив, – и Кувалдин мотнул головой в сторону Старой площади.
– Ты смотри, какой ты крупномасштабный стал. А на чем бизнес строить будешь? На нефти?
– Не-а. С нефтью сейчас играться не стоит, даже большим мальчикам руки поотбивали. На молодой поросли.
– Так молодая поросль – это ж я. Вот смотри, я ссылку из Интернета распечатала.
Кувалдин внимательно прочитал заметку, посмотрел на фотографию и одобрительно кивнул.
– Ага, типа того. – Данила понизил голос до шепота. – Про «Жующих вместе» помнишь?
– Вместе с кем?
– С крестным папой, с кем же еще? Новые комсомольцы с боевым задёром. Помнишь, в позапрошлом году березки к юбилею Президента высаживали? Ты еще с саженцем и лопатой позировала перед корреспондентом.
– А, да, помню. Торт тогда еще сделали с российским флагом. Мне синенькая полоска досталась.
– Так вот, их упразднять собираются. Вместо них будут «Наши».
– Омские?
– Кремлевские! Мне предложили возглавить местное отделение.
– Ух ты! И много у нас «Наших»?
– Про «Наших» у нас в Омске еще никто не знает. Ты первая. И пока молчок! Вот вернусь – соберу всю бывшую самодеятельность «Шинника», все равно ребятам делать нечего, «Шинник» на капитальный ремонт закрыли.
– Слушай, Данила, а пристрой меня в московском штабе «Наших».
– Да штаба пока нет. Все только заваривается. Тебе же поди надо срочно.
– Хотелось бы, конечно, побыстрее. И так третий месяц по интервью мотаюсь…
Даниле принесли отбивную, и он энергично заскрипел ножом по тарелке. Отбивная ерзала и поддаваться не хотела. Кое-как расчленив упертую свинину, Данила отправил кусман в рот и задвигал челюстями. И ровно в этот момент, словно дождавшись полной занятости рта, громко зазвонил Данилин мобильник. Агнесса с ужасом наблюдала, как Кувалдин пытался спешно заглотить непрожеванное мясо. Лицо его побагровело, а в глазах стояли слезы. Агнесса протянула несчастному стакан воды. Тот схватил, сглотнул и схватился за телефон.
«Алло, – полузадушенным голосом произнес Данила. – Здравствуйте, Василь Кузьмич. Да, уже прибыл, Василь Кузьмич. Большая честь, Василь Кузьмич. Отработаю, Василь Кузьмич. Не подведу, Василь Кузьмич. Спасибо, Василь Кузьмич. Обязательно. До завтра».
Агнесса наблюдала, как преображалось лицо Кувалдина за время минутного разговора. К концу оно приобрело торжественно-победное выражение и сияло как медный таз. «Йес!» – почти завопил он от радости, изобразив правой рукой характерный жест победителя, сжав пальцы в кулак и дернув вниз согнутую в локте руку. Локоть задел тарелку, она перевернулась, отправив несъеденные куски отбивной Даниле на колени. Кувалдин на секунду замер, потом смахнул жирные куски с колен на пол и снова заорал: «Йес!»
– Ты, Данила, так кричишь, будто машину в лотерею выиграл.
– Бери выше, Снегурочка.
– Вертолет?
– Считай, что яхту!
– Правда?! Покатаешь?
– Со временем, Снегурочка, со временем. Как только сам до нее доберусь. А сейчас мне срочно новый костюм нужен. Дорогой.
– На бал, что ли, пригласили?
– На закрытый обед. Только пока никому, договорились?
– Данила, буду молчать как рыба. Ты про меня только не забывай. Мне нужен состоятельный работодатель. Может, на обеде кого зацепишь.
– Заметано. Пусть быстро компот несут, скажи, спешит клиент.
Одним махом заглотив компот и вытряхнув из стакана в рот прилипшие к донышку сухофрукты, Данила вытер рот, сначала рукой, а потом протянутой Агнессой бумажной салфеткой, кинул на стол купюру, чмокнул Снегурочку в щечку и решительно вышел вон, оставив в гардеробе свой плащ. Агнесса схватила забытую вещь и бросилась за Кувалдиным. Догнать его удалось не сразу – Данила почти бежал по направлению к ГУМу.
– Данила, – выкликала семенящая на высоких каблуках Агнесса, – Данила, ты плащ забыл!
Но припавший к мобильной трубе Данила ничего не слышал. Агнесса догнала его уже у Торгово-промышленной палаты.
– А, плащ, – вяло прореагировал Данила и даже не поблагодарил. – Идем со мной, костюмчик поможешь выбрать. И галстук.
Через час преображенный Данила и Агнесса, получившая за труды платочек с надписью Dior и мороженку в рожке, уже позировали у центрального гумовского фонтана: два сибирских самородка в обрамлении чисто московских струй. Лица их светились радостью и ожиданием большего.
Сцена третья
Затейник Неуемный
Ким Борисович Неуемный пребывал в дурном настроении. В этом не было ничего особенного. Дурное настроение посещало его с завидной регулярностью в начале и середине каждого часа бодрствования. Но сегодня дурное настроение было не просто результатом регулярной флуктуации. Для этого была внешняя причина. Его опять грубо обрубили на заседании олигархического профсоюза. Не дали вставить свои три копейки в коллективное покаяние Президенту. Предложили помолчать. Ему, председателю комитета по портативной этике! Волки поганые. Почувствовали опасность – зубы спрятали, хвосты поджали. Нахапали народного добра – вот и трясутся. Скромнее надо быть и податливее. Тоже мне, герои перестройки. Теперь всем в тину зарыться захотелось. Да больно размеры значительные – никакой тины для прикрытия не хватит. Вот лично он чист, ничего у государства не брал. И даже то, что удалось прихватить его папеньке по случаю приватизации в начале девяностых, растворялось потихоньку на покрытие расходов личной жизни и общественных притязаний. Но он еще докажет этим, этим, этим… Слов не хватало. Зато Неуемного переполняли идеи. Он задыхался от идей. Просто ему не выпало большого шанса проявить себя. Пока не выпало. Но все еще было впереди. Ким верил в знаки судьбы. Он их искал. Покупал счастливые номера на машины, исследовал трещины в асфальте, когда случалось попасть пешеходом на тротуар, и даже запрещал прислуге снимать паутину в загородном доме – пауки несли в дом процветание.
И сегодня утром ему тоже был добрый знак. У него сильно чесалось левое ухо – а это означало, что кто-то говорил о нем очень хорошо. Поэтому на дневное заседание он ехал в приподнятом настроении и без всяких сомнений вызвался отредактировать текст письма Президенту. И категорический отказ своих, с позволения сказать, однокорытников шокировал его – это противоречило знаку, ниспосланному свыше. «Надо срочно наведаться к лору, – подумал Ким. – Может, просто грибок подцепил». Машина Неуемного медленно ползла по Кремлевской набережной. Ким уже злился. Он вообще не терпел медлительности. Ни в чем. Все решения он принимал быстро, так же быстро и отменял, и принимал новые. На повороте с набережной движение вообще встало. В ухе нестерпимо свербило. Точно грибок. Зазвонил телефон: «Клара, пом» – высветилось на экране.
Ознакомительная версия.
