— Нет же, проклятый осел! Я хочу знать, чем ты торгуешь? Ядовитыми снадобьями? Выпивкой? Мылом?
— Что вы… Я ничем не торгую. Я профессор, сэр.
— Ну и ну, будь я проклят! — Бак поглядел на него с некоторой опаской. — Перфессор, а? И чего же?
— Психологии, сэр.
— Чего это?
— Это наука о поведении человека, о причинах, толкающих его на те или иные поступки.
Бак прямо заржал, и снова в его голосе появилось рычание.
— Ну, перфессор, ты попал туда, куда надо. Я покажу тебе самую настоящую причину, почему люди поступают так или иначе! Перво-наперво, я и есть та главная причина в этом городе… Ха-ха!
Его рука лежала на столе — и вдруг «писмейкер» очутился в ней, нацеленный прямехонько в четвертую пуговицу профессорова жилета.
— Ну, понял?
Маленький человечек глаза вытаращил.
— Да, да, — сказал он и уставился на револьвер, как загипнотизированный.
Чудно, да и только. Он ничуть не испугался, а только вроде как сгорал от любопытства.
Бак опять уставился на профессора с той же настороженностью, что и прежде. С минуту он сопел, кривя рот.
Потом сказал:
— Вы образованный человек, верно? Думаю, много выучили всего. Или не так?
— Да, я полагаю, что так.
— Ну вот…
И снова Бак вроде замялся. Револьвер в его руке опустился, и дуло уткнулось в стол…
— Вот что, — сказал он, медленно, — может, вы скажете мне, как это, черт возьми…
Он умолк, и профессор сказал:
— Вы хотели сказать…
Бак глядел на профессора, его вытаращенные глаза сузились, глупая ухмылка бродила по зверской роже.
— Вы скажете мне, что тут правда, а что вранье, с моим револьвером?
— Но зачем здесь револьвер? Разве его присутствие меняет что-нибудь?
Бак постучал тяжелым стволом по столу.
— Эта штука меняет чертову уйму вещей. Будете спорить?
— Только не с револьвером, — спокойно сказал профессор. — Он всегда побеждает. Однако я намерен беседовать с вами, если только будете говорить вы, а не револьвер.
Я был прямо потрясен профессоровой храбростью: того и гляди, Бак потеряет терпение и начнет разбрасывать свинец.
Но тут вдруг револьвер Бака снова оказался в кобуре. Я заметил, что профессор опять словно удивился.
— Нервы у вас будь здоров, перфессор, — сказал Бак, блудливо ухмыляясь. — Может, вы как раз и знаете то, что мне нужно.
Как Бак ни пыжился, все равно было видно, что профессор снова побил его, словами — против револьвера, глазами — против глаз.
— Что же вы хотите знать? — спросил профессор.
— Это… ну, — сказал Бак, и опять револьвер очутился в его руке — и впервые при этом его лицо вместо того, чтобы стать жестоким и угрожающим, осталось нормальным — глуповатым и немного растерянным.
— Как… как я вот это делаю?
— Хорошо, я вам объясню, — сказал профессор, — но, может быть, вы сами ответите на свой вопрос, если расскажете все с самого начала.
— Я… — Бак покачал головой, — ну ладно, это получается тогда, когда я думаю о револьвере в моей руке. В первый раз такая штука случилась сегодня утром. Я стоял у Ручья, где всегда тренируюсь, и мне страсть как захотелось, чтобы я выхватывал револьвер быстрее всех на свете, прямо чтоб совсем ни секунды не проходило. И это случилось. Револьвер был в моей руке точь-в-точь, как сейчас. Я только протягивал руку вперед… и револьвер тут же оказывался в ней. Господи, я чуть не свалился наземь — так обалдел.
— Понимаю, — сказал профессор медленно. — Вы просто думаете, что револьвер в вашей руке?
— Ну да, вроде того.
— Вы не могли бы проделать это еще раз, если нетрудно, — и профессор наклонился вперед, чтобы видеть кобуру Бака. Револьвер Бака появился в его руке. Профессор глубоко вздохнул.
— Теперь подумайте, что он у вас в кобуре.
Так оно и случилось.
— Вы ни разу не двинули рукой, — сказал профессор.
— Точно так, — сказал Бак.
— Револьвер просто внезапно возникал в вашей руке. И затем таким же образом возвращался в кобуру.
— Верно.
— Телекинез, — торжественно сказал профессор.
— Теле… что?
— Телекинез, или перемещение материальных объектов мысленной энергией.
Профессор наклонился и внимательно осмотрел кобуру с револьвером.
— Да, это так. Трудно было поверить сразу, но теперь я убежден окончательно.
— Как вы сказали?
— Т-е-л-е-к-и-н-е-з.
— Ну, и как я это делаю?
— Ничего не могу вам ответить. Этого никто не знает. Проводилось довольно много опытов, отмечено немало фактов телекинеза, но о таком поразительном случае, как ваш, я даже не слышал. — Профессор наклонился над столом. — А вы можете, молодой человек, проделывать это с другими предметами?
— С какими еще предметами?
— С бутылкой на стойке, например.
— Не пробовал.
— Попробуйте, прошу вас.
Бак уставился на бутылку. Она покачнулась, еле дрогнула и опять застыла. Бак пялился на нее изо всех сил, чуть глаза не вылезли. Бутылка задрожала.
— Черт, — сказал Бак. — Вроде не могу, не получается у меня думать о ней так, как думаю о револьвере.
— Попытайтесь переместить этот стакан на столе, — сказал профессор, — он легче бутылки и расположен ближе.
Бак уставился на стакан. Тот немного проехался по столу, чуть-чуть. Бак взвыл, как собака, и, схватив стакан, швырнул его в угол.
— Видимо, — сказал профессор, подумав, — вы можете проделывать это только с вашим револьвером, ведь ваше желание очень велико. Оно освобождает или создает некие психические силы, они-то и позволяют совершать это действие. — Он помолчал, задумавшись. — Молодой человек, а вы не могли бы переместить ваше оружие, скажем, на тот конец стойки?
— Это еще зачем? — подозрительно спросил Бак.
— Мне бы хотелось установить, на какое расстояние действует ваш фактор.
— Нет, — злобно сказал Бак. — Черта с два я это сделаю. Я отправлю туда свой револьвер, а вы вдвоем на меня наброситесь. Не нужны мне такие фокусы. Спасибо.
— Как угодно, — сказал профессор спокойно. — Я предлагал это в виде научного опыта.
— Ну да, — сказал Бак. — Хватит с меня твоей науки, не то я проделаю другой опыт: узнаю, сколько нужно дырок проделать в тебе, прежде чем ты загнешься.
Профессор откинулся на стуле и взглянул Баку прямо в глаза. Через минуту Бак отвел взгляд.
— Куда же запропастился этот поганый трусливый шериф? — рявкнул он, поглядев в окно, потом покосился на меня. — Ты передал ему, чтоб он пришел, а?
— Да.
Несколько минут мы сидели молча.
Профессор сказал:
— Молодой человек, вы не смогли бы поехать со мной в Сан-Франциско? Я и мои коллеги были бы весьма благодарны вам за возможность исследовать ваш столь необычный дар. Мы смогли бы даже оплатить рам то время…
