На видеоэкране появился надменный змееносец.
Окрыленный открытием, Нар-Янг потребовал соединить его с владыкой. Тайна, которую он раскрыл, настолько важна и велика, что он может доверить ее лишь самому Чойо Чагасу.
Змееносец из глубины экрана долго всматривался в астрофизика, обдумывая что-то, и, наконец, его злое и хитрое лицо выразило подобие улыбки.
— Хорошо! Придется подождать, сам понимаешь.
— Конечно, понимаю, — залебезил ученый. — Готов ждать сколько нужно.
— Жди!
Экран погас, и Нар-Янг, опустившись в удобное кресло, предался честолюбивым мечтам…
Его вытолкнули из машины перед глухими воротами темного серого дома, обнесенного чугунной стеной. Сердце Нар-Янга затрепетало в смешанном чувстве страха и облегчения. Жители столицы боялись этого дома — резиденции Ген-Ши, первого и самого грозного помощника Чойо Чагаса. Астрофизика погнали рысью вниз, в полуподвальный этаж. В ярко освещенной комнате ошеломленный Нар-Янг зажмурил глаза. Одно мгновение потребовалось охранникам, чтобы срезать с его одежды застежки, снять пояс, распороть снизу доверху рубашку. Подтянутый, суховатый ученый превратился в жалкого оборванца. Жестокий пинок в спину протолкнул его на несколько шагов вперед, и он остановился, дрожа от страха и ярости, у большого стола, за которым сидел Ген-Ши. Второй на планете владыка улыбался приветливо, и Нар-Янг почувствовал сломленную было уверенность.
— Мои люди перестарались, — сказал Ген-Ши. — Я вижу, вам неточно передали приказ, — обратился он к «лиловым», — привезти не преступника, а важного свидетеля.
Ген-Ши помолчал, разглядывая желтоватого астрофизика, и тихо сказал:
— Ну, выкладывай сообщение! Надеюсь, ты решился потревожить великого и мудрого по действительно важной причине, иначе — сам понимаешь. — От улыбки Ген-Ши ободрившийся было Нар-Янг зябко поджал пальцы на ногах.
— Сообщение важное настолько, что я изложу его лишь самому великому, — твердо сказал он.
— Великий занят и повелел два дня его не тревожить. Вместо него — я. Говори, да побыстрее.
— Я хотел бы видеть владыку. Он разгневается, если я скажу кому-нибудь другому, — опустил глаза ученый.
— Я — не кто-нибудь, — угрюмо сказал Ген-Ши, — и не советую упорствовать.
Нар-Янг молчал, стараясь преодолеть страх. Они не посмеют ничего ему сделать, пока он владеет тайной, иначе она погибнет вместе с ним. Ген-Ши поднял вопрошающие глаза, астрофизик молча помотал головой, боясь выдать словами свой испуг. Ген-Ши также молча закурил длинную трубку и повел ее дымящимся концом в угол комнаты. С оголтелой быстротой, принятой в этом жутком месте, к Нар-Янгу подскочили «лиловые», содрали с него брюки. Двое других охранников сняли чехол с предмета, стоявшего в углу комнаты. Первый помощник владыки лениво встал и приблизился к грубому деревянному изваянию умаага, прежде разводившегося на планете Ян-Ях в качестве верхового и упряжного животного и ныне почти вымершего. Морда умаага была оскалена в зверской усмешке, а спина обтесана острым углом. Зачем — это ученый понял с вопросом старшего «лилового»:
— Простое сидение, владыка, или?..
— Или, — отвечал Ген-Ши. — Он упрямый, а сидение требует времени. Я спешу.
«Лиловый» кивнул, вставил рукоятку в лоб деревянной скотины и завертел ее. Клиновидная спина, точно пасть, стала медленно раскрываться.
— Что ж, надевайте ему стремена, — спокойно сказал Ген-Ши, выпуская клубы дыма.
И Нар-Янг, проклиная себя за низость доноса, дрожа и захлебываясь, рассказал, как сегодня утром земной гость проговорился на заседании физико-технического института, не догадавшись о выводах, какие ученые Ян-Ях сделают из обрисованной им картины вселенной.
— И ты один нашелся умный?
— Не знаю… — Астрофизик замялся.
— Можешь называть меня великим, — снисходительно сказал Ген-Ши.
— Не знаю, великий. Я сразу же пошел чертить и вычислять.
— И что же?
— Звездолет пришел из невообразимой дали космоса. Не меньше тысячи лет потребуется, чтобы сообщение отсюда достигло Земли, две тысячи лет — на обмен сигналами.
— Это значит?! — полувопросительно воскликнул Ген-Ши.
— Это значит, что никакого второго звездолета не будет… Я ведь присутствовал в качестве советника на переговорах с землянами. И еще, — заторопился Нар-Янг, — показанное нам заседание земного совета, разрешавшее уничтожить Ян-Ях, — обман, запугивание. Никого стирать с лица планеты они не будут! У них нет на это полномочий!
— Ну, такие дела возможны и без полномочий, особенно если далеко от своих владык, — подумал вслух Ген-Ши и вдруг грозно ткнул пальцем в ученого. — Никто об этом не знает? Ты никому не брякнул в своем усердии?
— Нет, нет! Клянусь Змеем, клянусь Белыми Звездами!
— И это все, что ты можешь сообщить?
— Все.
Опытное ухо Ген-Ши уловило заминку в ответе. Он поиграл своими изломанными, как у большинства жителей Ян-Ях, бровями, пронизывая астрофизика взглядом.
— Жаль, но все же придется прокатить тебя на умааге. Эй, взять его!
— Не надо! — отчаянно завопил Нар-Янг. — Я скажу все, о чем догадался. Только… вы помилуете и отпустите меня, великий?
— Ну? — рявкнул Ген-Ши, сокрушая последние остатки воли ученого.
— Я слышал разговор двух наших физиков, случайно, клянусь Змеем! Будто они разрешили загадку защитного поля землян. Его нельзя преодолевать мгновенными ударами, вроде пуль или взрыва. Чем сильнее удар, тем больше сила отражения. Но если рассечь его медленным напором поляризованного каскадного луча, то оно поддастся. И… один сказал, что хотел бы попробовать свой квантовый генератор, недавно изготовленный им в рабочей модели.
— Имена?
— Ду Бан Ла и Ниу Ке.
— Теперь все?
— Полностью все, великий. Более я ничего не знаю. Клянусь.
— Можешь идти. Дайте ему иглу и плащ, отвезите куда надо.
«Лиловые» подошли к подтягивающему брюки Нар-Янгу.
— Еще двоих за этими физиками!
Старший из «лиловых», низко кланяясь, исчез за дверью. Другие охранники подвели ученого к выходу. Едва он ступил за порог, как офицер в черном, молча стоявший в стороне, выстрелил ему в затылок длинной иглой из воздушного пистолета. Игла беззвучно вонзилась между основанием черепа и первым позвонком, оборвав жизнь Нар-Янга, так и не успевшего научиться простой истине, что никакие условия, мольбы и договоры с бандитами невозможны. Остатки старой веры в слово «честь» или «жалость» погубили множество людей, пытавшихся выслужиться перед политическими убийцами или поверивших в законные права шайки угнетателей. «Лиловые», не дав трупу упасть, унесли его. Ген-Ши снова зажал трубку, движением пальца удалил черного офицера и перешел в соседнее помещение, с пультами и экранами переговорных аппаратов. Повернув голубую клемму, он вызвал Кандо Лелуфа, третьего члена Совета Четырех, ведавшего учетом хозяйства планеты. Это был полный маленький человек в пышной, парадной одежде, напоминавший Зет-Уга, но с большой челюстью и женским маленьким ртом.
