– Мы старались, хозяин, – облегченно улыбнулся «Нептун». – Великое дело продолжения разумной жизни не может передоверено быть случайному телу, рассудил я. Ибо ответственность перед грядущим непосильно велика и тяжка, простираясь на всякий поступок человеческий…
– Будет рассуждать, – оборвал я. – Молодцы, ребята! Смело потребляйте калории из деликатесного запаса, но не все.
8/239. Температура в помещениях дома продолжала падать. За последние полчаса она снизилась на две десятых Кельвина – незначительно, в общем. Видимо, внешняя оболочка здания была сработана на совесть, к тому же постоянно поступало тепло из недр медленно остывающей планеты. Но если ничего не предпринять, рано или поздно вся атмосфера выпадет в виде снега, и тогда ничто, кроме остановки жизненных функций – то есть спячки – не спасет людей от смерти. Об этом, конечно, организм позаботится самостоятельно… Никласу всего семь раз доводилось понижать температуру тела до критического уровня, когда он посещал разных экзотов на отдаленных орбитах, но даже любителям холодов не приходило в голову снижать температуру жилья до ста Кельвинов. Они ограничивались беззаветной любовью к бозе– и ферми-коктейлям из жидких газов.
Как и ожидалось, повреждения энергостанции оказались именно такими, как их описал «Хаос», и даже более серьезными. Кроме прочего, в момент разрыва оптоволокон сгорела панель ручного управления станцией. Может быть, в нормальных условиях восстановить механизм и можно было – с помощью форматора. Тот, кстати, не пострадал и в любой момент мог быть запитан от капсулы с АМ. Но условия были ненормальными: ни историк, ни гелиодезист не хранили в оперативной памяти знания по монтажу энергетических подсистем. В библиотеке, конечно, хранилось множество чипов с разными наборами навыков, но необходимой микросхемы опять же не было…
Об этом уверенно заявил энтроп, и не верить ему оснований не было. Хоть этот тип и походил на параноика, идиотом он не казался.
– Любопытно было бы узнать, как этот сгусток гравитации сумел повредить столько аппаратуры, если он только искажает пространство? – озадачился Никлас и опять уставился на энтропа.
Тот облизал пальцы, на которых налипла питательная масса, и в испуге воскликнул:
– Это не я, правда! Это же наша, родная аппаратура, мастер! А летающее устройство было чужим, я его никогда не видел! Клянусь памятью великого Ньютона, друг хозяина. Я ударил инспектора рукой, а потом пнул, тут вы в точку попали. А потом попал в искажение, испугался и сразу убежал на дальний склад… А энергоблок я не трогал, что же я, совсем тупой?
– Очевидно, этот некто наловчился оперировать осязаемыми предметами, когда попрактиковался с туннельным микроскопом и стеллажами, – заключил историк. – Какой-нибудь атомный резак или деструктор в умелых руках, пусть даже невидимых – ужасное оружие.
– Не говорите больше про микроскоп, у меня пищеварение сбивается, – попросил чиновник.
– Мой бывший деструктор? – растерянно ляпнул энтроп.
– Ладно… Что уж теперь выяснять, не имея на то полномочий? Мне только одно интересно: зачем этот кретин, – Никлас кивнул на оттаивающего «Нептуна», – порывался бежать на плато криомагмы. И тогда можно укладываться где угодно, чтобы впасть в ледяной сон. Надеюсь, вы сможете замедлить свой метаболизм…
Белково-углеродная масса незаметно закончилась, и Никлас с сожалением смял упаковку. Чиновник уже давно успел всосать из воздуха все карбоновые кислоты и наполовину расщепил их, лениво колыша оболочкой желудочного пузыря. Тот мягко светился зеленым, сигнализируя о насыщении.
– Отчего же не замедлить? – вяло буркнул Чанг-33.
– Уже приступаете?
Гелиодезист не ответил. Наверное, после приема пищи его организм требовал покоя.
4/167.
– Вы твердо решили жениться, мастер? – спросил меня «Хаос» во время совместного изучения данных «Ежа-2».
– Нет, нетвердо. А почему ты интересуешься?
– Меня «Нептун» попросил у вас уточнить. Он надеется, что с него снимут часть обязанностей по поддержанию систем.
– А ты зачем?
– Я астроном, – гордо произнес энтроп.
Не могу понять, в какую яму угодил мой разум, а вместе с ним и чувства. Ежедневные занятия по программам Гелиодезической Комиссии, если относиться к ним всерьез, способны поглотить все свободное время. Но разве кто-нибудь в здравом сознании способен посвятить себя исследованию мира? Для этого существуют программы и компьютеры… Биоформы, наконец.
Но мне почему-то упорно мерещится, что мои старания не пропадут и позволят по-новому подойти к проблеме 7-дырокола и путешествия негэнтропа сквозь квазар. Едва я подумал об этом, как что-то черное и тягучее коснулось щупальцем мозга (словно медицинский аппарат произвел трепанацию и принялся вживлять мне электроды). Мысли перескочили на виртуальную женщину, затем трепыхнулись в потоке данных от «Ежа-2», и я ощутил на лице капли холодной влаги.
– Мастер! – с тревогой воскликнул «Хаос». – У вас наблюдается ненормальная активность коры головного мозга.
– Сейчас затухнет.
Что же делать? В моей нервной системе, очевидно, случился загадочный сдвиг, из-за которого определенные сочетания образов вызывают… Что именно? Чандрасекар знает, но нанороботов обновить не мешало бы.
Энтроп самостоятельно выяснил, что Омега движется не по окружности. Полагаю, один-два миллиона лет назад она столкнулась с другим объектом в моей системе, отчего и приобрела нерегулярную орбиту. Я спросил «Хаоса», как можно проверить эту гипотезу, и он думал минут пять, но без толку. Тогда я показал ему спектр белого карлика.
– Ничего необычного не замечаешь?
Он опять долго таращился на голограмму, затем пожал плечами.
– «Астроном»! – скривился я. – Гляди, атмосфера солнца содержит литий – а этот элемент обычно входит в состав планет. Но на поверхности звезды он быстро разрушается! Значит, Омега сравнительно «недавно» вытолкнула какую-то небольшую планету в звездное пекло.
– Точно! Я так и подумал, но не знал, как сформулировать.
Да уж, никакие чипы не заменят личный опыт.
8/239. Только спустя сорок минут негэнтроп пошевелился в первый раз и попытался встать, однако у него ничего не вышло. Его коллега склонился над ним с радостным мычанием, то и дело повторяя: «Ты восстал, брат!». «Нептун» в ответ морщился и в испуге обшаривал библиотеку взглядом. Заметив двоих пришельцев, один из которых свернулся в шар и дремал подле терминала, а второй молча пытался оживить хоть один прибор с помощью капсулы с антипротонами, он разлепил стылые губы и сказал:
