Нетудыхин спросил:
— А как же быть с землетрясениями, с извержением вулканов, циклонами и иными планетными явлениями? Ведь Зло, творимое ими, исходит не от человека.
Бог помолчал, потом сказал:
— Этот ряд был запущен мной после вашего грехопадения. Не знаю, может, я и погорячился тогда, но не стал его изменять. Пусть будет. Так лучше, памятней. Он дан тебе для того, чтобы ты осознал, что ты не царь, не Бог природы, а всего лишь частичка ее. Вот ты и думай. Для тебя сегодня — это единственная дорога, думать.
— Я постараюсь, — сказал Нетудыхин тоном провинившегося ученика.
— Ну и умница, — сказал одобрительно Творец. — Да сопутствует тебе удача! А сейчас иди ложись, ложись отдыхай. Утром разберешься. И помни о том главном, что я тебе сказал: сотворение Зла лежит на совести и воле человека.
Свет постепенно стал угасать. Нетудыхин, как сомнамбула, пошел к дивану, лег и укрылся одеялом. Шум в голове прошел. На душе было благостно и покойно.
Утром он поднялся как обычно, посидел на диване, припоминая произошедшее ночью, обвел комнату удивленным взглядом. Все находилось на своих местах. Только почему-то на столе горела лампа.
Потом он вспомнил, что ночью он как будто бы записал вдруг нахлынувшее на него стихотворение. Надо бы посмотреть, что он там намарал? И увидел лежащую на письменном столе тетрадь.
Он открыл ее и прочел написанное. Посидел, подумал. Потом прочел текст еще раз. Да, он давно пытался написать стихотворение о Христе в момент его распятия. И вот теперь оно лежало перед ним, это стихотворение.
"Странно, — подумал Тимофей Сергеевич, — неужели Он явился на мой зов?.. Или меня, как лопуха, разыграли?.. Ну, рыло свиное, погоди! — ругнулся Нетудыхин, трогая распятие у себя на груди. — Все равно я к тебе подберу ключик! Чихал я на тебя с высокой колокольни!.. Ну, а если это был действительно Бог?.."
Нетудыхин перекрестился и подумал, что надо бы ему днями как-то сходить в церковь. Ради успокоения собственной души.
Потом он стал приводить диван в порядок.
В этот день у Тимофея Сергеевича уроки начинались с половины одиннадцатого.
Глава 14
Распятие
Несколько дней он жил, ошеломленный этим визитом. Сатану — как ветром сдуло, исчез. Не появлялся он ни в школе, ни на горизонте Тимофея Сергеевича. Завуч известила учителей: приболел Тихон Кузьмич, старые раны сказываются. Нетудыхин подумал: "Ага, раны. В карцер, падла, наверное, залетел. За излишнюю жестокость".
По спокойному рассуждению, обдумав тщательно все детали пасхальной ночи, Нетудыхин заключил, что разговаривал он таки с Творцом. Будь это не Бог, а подсадная утка от Сатаны, он валил бы все грехи на Творца и скорее поддерживал бы обвинения и концепцию Сатаны. А Тот был явно благожелателен в разговоре с Нетудыхиным и терпелив. Хотя временами сам факт явления Творца вызывал у Тимофея Сергеевича все же сильные сомнения. Почему он явился именно к нему, к Нетудыхину? Откуда такая неслыханная честь? Ведь Нетудыхин как человек был далек от праведности и грешил в жизни не менее других людей. Почему же ему было оказано столь исключительное предпочтение? Вопрос этот остался им нерешенным. Однако, как говорят, Бог-то Бог, да не будь и сам плох. И от Сатаны — Нетудыхин был в этом уверен — ему придется защищаться, рассчитывая только на собственные силы.
Прошло более недели. Ахриманов, наконец, появился в школе. Выглядел он несколько исхудавшим и каким-то — пусть читателя не покоробит это слово — пожухлым. Как после большого перепоя. Но все так же оставался образцово корректным. Нетудыхину даже демонстративно и, как показалось Тимофею Сергеевичу, гордо кивнул головой. "Лицемер! — подумал Нетудыхин, отвечая все же на приветствие шефа. — Что с ним произошло в ту ночь? Почему он столько дней отсутствовал на работе? А может, это и не он собственно, а двойник его?"
Нетудыхин изучающе посмотрел вслед удаляющемуся Ахриманову. Нет, распознать практически невозможно. Он же сказал: оригинал и копия внешне идентичны.
В учительский Тимофей Сергеевич прочитал объявление. Состоится открытое партийное собрание. Повестка дня: "Об очередных задачах атеистического воспитания учащихся". Явка всех учителей обязательна.
Нетудыхин с тоской подумал, что опять придется завтра часа два-три тратить на этого партийного аллилуйщика Лоева. Еще одна очередная ИТД. А никуда не денешься — надо идти.
И на следующий день, после уроков, прихватив свой раздувшийся портфель, пришел на собрание. Разместился сзади всех учителей, за последним столом, чтобы можно было незаметно проверять тетради.
Лоев, как всегда, начал издалека. Сказал вообще о роли атеистических убеждений в жизни людей. Процитировал очередное изречение вездесущего Ленина, касающееся важности борьбы с религиозными настроениями. Подчеркнул, что учительская деятельность — не работа, а деятельность, во как! — представляет собой в этом отношении неограниченные возможности. А как обстоят дела у нас на этом фронте? Что мы видим? У нас дела, надо сказать, обстоят неважно. Работа ведется спустя рукава. За истекшие три четверти текущего учебного года не проведено в школе ни одного — ни одного! — атеистического вечера, ни одной олимпиады! На уроках и классных собраниях учителя ведут атеистическую работу от случая к случаю, как будто проблемы марксистского атеистического воспитания подрастающей молодежи для нас не существует. Словом, дело пущено на самотек, нет никакой системы. Между тем, в последнее время, религиозные секты различного толка, всякие там баптисты-иеговисты, активизировались, не говоря уже о нашей православной церкви, которая никогда не дремлет и нет-нет да и уводит к себе души молодых людей. С таким положением, конечно, мириться нельзя.
— Накануне, в городском комитете партии, — продолжал он, — нас ознакомили с фактами и цифрами, которые, я вам скажу, настораживают: более половины новорожденных в нашем городе принимают обряд крещения; появились новые секты; большая часть населения отмечает так называемые двунадесятые праздники. Это тревожное знамение, товарищи. Человек отворачивается от нас и попадает в сети мракобесов. Горком партии постановил активизировать атеистическую работу, в первую очередь среди просветительских учреждений. Я думаю, что мы не станем в этом деле последними. Собственно, для чего мы здесь сегодня вас собрали? У нас есть опыт такой работы в школе. Пусть небольшой, но есть. Наши физики, наши математики, классоводы, наш астроном — Константин Александрович, это я о вас говорю, а вы мне мешаете своим разговором! — пусть они поделятся своим скромным опытом с коллегами. Завуч даст оценку посещенных ею уроков с этой точки зрения. Проведем атеистические классные собрания. Общешкольный вечер организовать до каникул уже, наверное, не успеем. На следующий же учебный год, в годовом плане школы, предусмотрим специальный раздел по антирелигиозному воспитанию на протяжении всего учебного года. Как это положено вообще должно быть. К сожалению, покойный директор тут допустил упущение. Прошу вас, Нинель Николаевна, — обратился он к завучу, — проинформировать коллектив вкратце, как обстоят дела с антирелигиозной пропагандой в ходе учебного процесса. Учителей-предметников прошу подготовиться к выступлению о своем опыте на три-пять минут. Прошу. — И сел, вытирая вспотевший лоб не совсем свежим носовым платком.
