Толстенькие, как свиные колбаски, девочки–подростки волокли охапки обтягивающих топиков и снова вошедших в моду джинсов с заниженной талией — их у заказчика скупили на корню подогретые Пипкой арендаторы местного вещевого рынка.
Накануне начала кампании Реалист расслаблялся. Правда, делать это пришлось вместе с заказчиком, в неплохом кабачке соседнего городка.
— Что может пойти не так? — неожиданно прямо глянул толстенький заказчик в глаза Реалисту, и тот вдруг увидел, каким был этот человек несколько лет назад — плотным, уже обрастающим жирком, но жестким и сильным. С короткой стрижкой, еще только недавно научившийся быть сытым, а потому сохранивший беспощадность голодной юности, когда чтобы что–то получить, это надо было вырвать с мясом и кровью.
— А–а, ничего. — Он махнул куриной ножкой куда–то в сторону. — С тех пор как нефтяные потоки пошли мимо нас, для таких, как вы и я, наступили благословенные времена. Мы же стали торговой площадкой в самом прямом смысле слова. Нам осталось только одно — превратиться в огромный базар. А на базаре позволены любые методы рекламы. И правило одно, вы сами знаете — законно все, что помогает торговле. Вы закон о рекламе читали?
Заказчик произвел некое движение бровью.
— Понятно. То есть имеете только общее представление. Оно и правильно. Вам надо свое дело делать, — Реалист чувствовал, как коньяк разливается по организму. Голова становилась очень ясной и легкой. Он любил это ощущение — чувство начала расширения. — И я вам гарантирую, мы ни в чем и никак не переступим грань закона. Мы просто возьмем и сделаем таран из совершенно законных способов и методов. И врежем по вашим потребилам так, чтобы они побежали туда, куда вам надо.
И куда надо мне, подумал Реалист про себя. Но об этом заказчику знать было совершенно не нужно.
Он зашел за машину и снова достал комм. Потыкал в виртуальную клавиатуру и секунду спустя увидел расплывающуюся в улыбке Пипку.
— Сейчас они рванут.
— Ты первых упустил, — хихикнула она в ответ. — Прилетели сюда в четыре утра, колотились в придорожный мотель, как полоумные, расплатились и попрятались по номерам.
— Отлично. Давай, контролируй, — улыбнулся он тоже, чувствуя, как продолжает медленно нарастать прозрачная холодящая нутро волна, которая сменится пустотой и усталостью после успешного окончания кампании.
Разве она не могла кончиться иначе?
Прайм–тайм на местном канале для ток–шоу они закупили без труда. Пришлось немножко повозиться с закупкой зрителей, но заказчик проникся важностью момента, чуть увеличил бюджет, и Реалист с Пипкой завалились в гости к Хозяину
Привидений. Тот жил в переоборудованном подвале старой девятиэтажки на окраине Москвы и не отрывался от своей стены мониторов. Он дирижировал голосованиями и репликами зрителей в студии, он гениально монтировал на лету фрагменты из разных передач и отправлял их в прямой эфир реалов ток–шоу, он лепил личности и разрушал их в промежутках между рекламами.
Развернувшись на своем стуле, он раскинул руки в приветственном жесте и приготовился выслушать сумму.
Услышав, посерьезнел, кивнул и развернулся к рабочему столу.
— Так, давай смотреть, что у меня есть…
У него было все. Хозяин Привидений в свое время заполучил гигантский архив одного из старых, еще телевизионных каналов, сервер которого оказался беспризорным после очередного перераспределения собственников в период После Нефти.
Так безвестный хакер и превратился в Хозяина Привидений. Он успел скачать архив, после чего купил на черном рынке хороший искин, добротно вскрытый местными умельцами, и засел за программирование .
Теперь он торговал персонажами — создавал аудиторию для ток–шоу. Услуги его пользовались большим спросом, поскольку заплатить за двадцать виртуальных бабушек было куда дешевле, чем организовывать настоящую массовку.
Три часа Реалист отбирал персонажей. Они должны были быть настоящими — фактурными, такими, чтоб ни у кого из жителей городка–цели не возникло сомнений в том, что это бабушка, живущая на соседней улице, и дальнобойщик, который раз в две недели останавливается у развалин их городского заводика.
И после первой распродажи они выстрелили. Реалист вводил их аккуратно, потихоньку, сначала по три–четыре реплики, но уже два дня спустя все местные ток–шоу обсуждали смонтированные Африканцем реалы с сюжетами тотального разрушения сел и городков в характерном среднерусском пейзаже.
Пипка тут же зафиксировала вал звонков и увеличение голосового трафика — звонили родне.
Тут же вспомнили о разрешенной задержке при междугородних звонках и поставили на задержку голосовой ролик с рекламой местных распродаж.
На следующее утро Заказчик нанял еще троих операторов погрузчиков — со складов выметали все.
И тогда Реалист понял — пора.
Пипка притащила двух помощниц, и они прошлись по всем местным врачам и предложили им очень выгодные расценки на партии антидепрессантов, в первую очередь детских.
Они прошлись по школам и навестили воспитательниц детского сада, которых уже захлестывал вал обращений от родителей. Дети рыдали, детям не хотелось играть, дети смотрели в небо и ждали, когда встанет над лесом огненная стена, о которой говорили везде и всюду.
Заказчик ликовал — детские сладости, разлетающиеся в руках машинки и куклы с дешевой, уже начинающей выцветать краской расходились на ура.
К концу недели город был вычищен, Заказчик с маркетологиней уехал отдыхать, честно расплатившись и даже накинув небольшую премию, наставала пора заключительного этапа.
— Давай, выпускай! — скомандовал Реалист, и Африканец исчез в фургоне. Это был единственный момент, из–за которого Реалист немного нервничал. Африканец перекрыл сигнал местных студий, пустив «прямой репортаж», в котором по узнаваемым улицам городка шли кошмарные монстры, переворачивая машины и разрывая на кровавые ошметки детей, котят и старушек. Все было бы в рамках закона, содержание реалов не модерировалось, если не относилось к прямой трансляции заседаний Госдумы и трансляции речей главы государства. Но Африканец предложил шикарную фишку — пустить в правом верхнем углу метку реального времени.
До этого могли докопаться, при желании.
Город взвыл. Накопившуюся пробку протаранили новые автомобили. Подпрыгнув, загорелась чадным ленивым пламенем старенькая «Приора». Тощий мужичок в растянутых адидасовских трениках забегал вокруг, пытаясь потушить авто. Оранжевый огнетушитель не работал, пламя перекинулось в салон, где начали рваться банки зеленого горошка, вывезенные им позавчера из магазина.
