доме. Мой научный долг – оградить это уникальное устройство от вас. И вообще, с меня хватит! Убирайтесь из моего дома. Чтобы лапы вашей здесь больше не было!
– Неблагодарный сопляк! – зашипел Пушок. – Я тебя еще научу жизни.
Беляк, хромая больше обычного, доковылял до входной двери и, хорошенько хлопнув ею, оказался на улице.
Конечно, у Пушка был запасной план. Даже несмышленому котенку было понятно, что Флаффи по своей воле не расстанется с лежанкой, которая сделала его самым признанным ученым в мире. Поэтому беляк решил избавиться от вредного выскочки.
Еще на прошлой неделе Пушок прочитал в газете, что через месяц в столице состоится первый всемирный съезд рабочих. «Наш корреспондент передает, что на первое столь масштабное трудовое мероприятие должны съехаться представители пролетариата со всех уголков света, – анонсировал «Кэтглийский вестник». – Среди самых острых вопросов, которые будут подняты на собрании, – катастрофический рост безработицы и массовое снижение зарплат. Думаем, в первую очередь на съезде перемоют косточки изобретателю Томасу Флаффи, чьи успешные научные изыскания позволили крупным промышленникам перейти на своих производствах от лапного труда к машинному, что и привело к чудовищным увольнениям. Напомним, что за последние месяцы по всему миру закрылось несколько тысяч мануфактур. Этой масштабной проблеме и будет посвящен съезд. Мероприятие стартует 13 октября в 11:00 на площади Зависимости…». Именно в это пекло Пушок и собрался отправить Флаффи. «Стоит Томасу только появиться там, как работяги порвут его на мелкие клочки, – размышлял беляк. – А о том, чтобы ученый попал на этот съезд, я позабочусь!»
На почте кошквизитор достал листок бумаги и вывел самым каллиграфическим почерком, на какой только был способен: «Томасу Флаффи, самому великому из ученых котов. Приглашение. Достопочтенный Томас, Ассоциация ученых котов с искренней радостью и неподдельной гордостью сообщает о присуждении вам премии „Изобретатель‐1835“. Вручение заслуженной награды состоится 13 октября в 12:00 на площади Зависимости в столице нашей Родины. Внимание! Церемония костюмированная. Все ученые делегаты будут одеты трудягами. Вам, дорогой лауреат, о костюме заботиться не стоит. Приезжайте в своей повседневной одежде. На месте без стеснений поднимайтесь на сцену, громко объявите свое имя и приступайте к победной речи. Это послужит сигналом к началу церемонии. С уважением, Ассоциация ученых котов». Пушок запечатал конверт, написал на нем «Ливермур, Фишинг-стрит, 61» и отдал письмо почтальону.
8
Пушок дожидался отъезда Флаффи в ночлежке на Стинки-стрит. К тому времени, когда распираемый гордостью за самого себя Томас отправился в путешествие до столицы, кошквизитор уже передумал закладывать лежанку. В ночлежке кот насмотрелся на опустившихся шкур. Ему в последнюю очередь хотелось закончить свою жизнь как они. В итоге любовь к лямкиджу угасла так же стремительно, как и началась. Чего хотелось герою нового времени, так это безбедной жизни. Отсюда и возник план. Пушок вспомнил объявление в «Кэтглийском вестнике» о вкладе «Для праправнуков». В голове звучали слова про то, что «всего через сто лет ваши потомки будут купаться в процентах от самого лучшего прапрадедушки».
У Пушка в кармане лежали остатки былой роскоши – горсть ржавых монет. Кот планировал положить их в банк и дождаться дивидендов, забывшись на сто лет криогенным сном. Но для начала нужно было забрать лежанку из дома Флаффи…
– Тебе чего здесь надо? – нахмурилась Великая Тамара, когда увидела в дверном проеме Пушка.
– Как это – чего надо? – изобразил обиду беляк. – Вы же сами сказали, что я могу жить у вас сколько захочу.
– Да, но Томас сказал, чтобы я тебя не пускала даже на порог.
– Миссис Флаффи, это какое-то недоразумение. Мы ведь на днях помирились с Томасом. Он сам нашел меня и очень долго извинялся. Ваш сын понял, что зря на меня наговаривал. И, конечно, я простил его! Томас дома? Сами спросите у него.
– Томас уехал в столицу.
– Да что вы говорите! А зачем?
– Моего котеночка там чествовать будут!
– Вот здорово! Так я зайду?
Великая Тамара в нерешительности смотрела на Пушка.
– Кстати, я новый номер «Кэтглийского вестника» принес. Почитал бы вам… А еще хотел вас попросить погадать мне. А то что-то в последнее время удача от меня отвернулась.
В глазах Великой Тамары заблестел профессиональный интерес.
– Заходи.
– Кстати, миссис Флаффи, вы не знаете, куда Томас положил мою лежанку?
– Ты про тот грязный сундук? Конечно, знаю. Сынок его к себе в мастерскую перетащил, как только ты рухнул с крыши.
– Мне бы забрать его.
– Сначала чакры тебе откроем и линию жизни почистим…
Лишь поздней ночью Пушок добрался до мастерской Флаффи. Среди множества всевозможных устройств он нашел и свою лежанку. Кот боялся, что криогенная камера окажется в разобранном виде. К счастью, Томасу хватило ума вернуть все детали на место. Накрытая покрывалом криогенная камера стояла в центре помещения. Не теряя больше времени, кот выкатил агрегат в коридор и, не прощаясь с миссис Флаффи, поспешил на улицу.
Банки в это время уже не работали. Так что беляк захромал вместе с лежанкой в ненавистную ночлежку на Стинки-стрит.
9
Утром, едва продрав глаза, Пушок направился в ближайшее отделение банка Кэтглии. Но там его ждала вывеска «Закрыто». На призывный стук беляка дверь приоткрыл испуганный клерк.
– Ну и почему вы не работаете? – возмутился экс-кошквизитор.
– Революция, сэр, – чуть не плача, прошептал финансист. – Рабочие устроили бунт. Громят все магазины и банки. Даже мэрию подожгли. Котланд-ярд воюет с ними. Но безуспешно.
– Какая еще революция? – проворчал Пушок. Но дверь перед его носом захлопнулась. Неподалеку от банка котенок продавал свежий номер «Кэтглийского вестника». Беляк навострил уши. Сопляк кричал:
– Срочная новость! По всей Котовропе вспыхнула революция!
Пушок с крайней неохотой отдал котенку одну из своих пяти монеток, получил газету и стал жадно читать: «Великая кошачья революция началась! Сказать, что ничто не предвещало беды, будет, пожалуй, слишком самонадеянно. Однако никто до 13 октября и предположить не мог, что цари и короли по всей Котовропе находятся в столь шатком положении. Теперь же нам остается только констатировать факты и вставать на сторону радикально настроенных трудяг, чтобы, упаси Хозяин, и в нас не прилетел кирпич революции.
Но обо всем по порядку. Площадь Зависимости, 13 октября 1835 года. Как передает наш специальный корреспондент с места событий, на Всемирный съезд рабочих съехались трудяги практически со всех уголков света. Столица была забита пролетариатом под завязку. Но делегаты сперва и не думали выказывать какую-либо агрессию. Работяги, не толкаясь, никого не трогая, по очереди выходили на сцену и травили байки о своих дружных коллективах. Некоторые эксперты связывали столь благостные настроения пролетариата с тем, что местное правительство расставило по всему периметру съезда полевые кухни
