Тишина длилась несколько секунд. Потом наверху зашаркали шаги. Раздался громкий удар, еще один, третий, как будто кто-то швырял тела на землю.
Открылась дверь у верха лестницы, и по ступенькам громко и тяжело затопали. Томас с замиранием сердца ждал, кто появится из темноты.
Наконец фигура вышла на свет.
Минхо. Грязный, весь в крови, с обожженным лицом. В обеих руках по ножу.
— А вы недурно устроились!
Томас не мог вспомнить, когда последний раз лишался дара речи.
— Что… как…
Минхо улыбнулся. Добрый знак, особенно если учесть, как ужасно друг выглядит.
— Мы только что нашли вас. Или вы думали, мы позволим этим кланкорожим навредить вам? За тобой должок. Большо-ой должок.
Подойдя, он принялся перерезать путы.
— Что значит — вы только что нашли нас? — От счастья хотелось смеяться как последнему дураку. Томас не просто уцелел, еще и друзья оказались живы-здоровы. Они живы!
Не переставая резать полоски скотча, Минхо ответил:
— Хорхе вел нас по городу, избегая шизов и находя тайники с едой. — Освободив Томаса, он перешел к Бренде и продолжил говорить уже через плечо: — Вчера утром мы распределились и стали искать вас. Фрайпан забрел в этот переулок и увидел, как шизы угрожают тебе пистолетом. Потом вернулся, доложил обо всем, и мы взбеленились. Составили план. Когда мы напали, тусовщики дрыхли или просто не могли двигаться от усталости.
Сорвав с себя остатки пут, Бренда вскочила на ноги и, не обращая на Минхо внимания, направилась прямиком к Томасу. Что с ней? Взбесилась или здорово беспокоится за него? На полпути она замерла в нерешительности, а после, избавившись от кляпа, подошла вплотную.
Томас встал, но тут же вновь закружилась голова, перед глазами поплыло, накатила дурнота и он шлепнулся обратно в кресло.
— Боже… у кого-нибудь есть аспирин?
Минхо в ответ рассмеялся. Бренда удалилась к подножию лестницы и встала там, скрестив на груди руки. Сразу видно: злится. И Томас вспомнил последние адресованные ей слова. Ч-черт! Он сказал, что Бренда не Тереза и никогда ею не станет.
— Бренда? — робко позвал Томас. — Все хорошо?
Про жуткий танец и откровенные разговоры при Минхо — ни слова.
Бренда кивнула не оборачиваясь.
— Ладно. Идем, хочу увидеть Хорхе. — Говорила девушка рублеными фразами, без эмоций.
Томас застонал, довольный, что, если спросят, сослаться можно на головную боль. Бренда бесится, еще как. Хотя «бесится» не совсем верное слово: ей больно.
Или Томас придумывает и Бренде на самом деле плевать?
Минхо предложил ему руку.
— Давай, чувак. Головка бо-бо, ага, но я не знаю, сколько еще получится сдерживать пленников.
— Пленников?
— Как ни зови их, а рисковать нельзя. Мы не отпустим шизов, пока сами не скроемся. Наверху десяток наших держат двадцать человек. И психи, скажу я тебе, ни разу не счастливы. Скоро им в голову взбредет, что можно подняться с пола. Как только с бодуна оправятся.
Томас встал, на этот раз чуть медленнее. Боль в голове пульсировала барабанным боем, с каждым ударом так и норовя выдавить глазные яблоки. Смежив веки, Томас подождал, пока комната перестанет кружиться, потом втянул полные легкие воздуха и произнес:
— Сейчас пройдет.
Улыбнувшись, Минхо заметил:
— Вот это мужик! Пошли.
Вслед за другом Томас подошел к лестнице и посмотрел на Бренду. Оглянувшись, Минхо глазами как бы спросил: «Что это с ней?» В ответ Томас мотнул головой.
Пожав плечами, Минхо стал подниматься, а Томас чуть задержался с Брендой. Снова посмотрел на нее. Девушка молчала и не спешила покидать помещение.
— Прости, — извинился Томас, сожалея о грубых словах. — Резковато вышло…
Она подняла на него взгляд.
— Да мне плевать на тебя и твою подружку. Я просто танцевала, ловила кайф, пока не началась заваруха. Ты что, решил, будто я втюрилась в тебя? Смерть как хочу получить предложение руки и сердца? Очнись!
Слова ее, полные чистого гнева, ранили так сильно, что Томас попятился, будто его ударили по лицу. Не успел он ответить, а Бренда уже заспешила по лестнице наверх, тяжело вздыхая и гремя подошвами ботинок о ступени. Никогда еще тоска по Терезе не казалась столь невыносимой. Томас мысленно позвал подругу, но ответа не получил.
Запах ударил в ноздри еще на подходе к танцполу.
Воняло потом и блевотой.
Всюду лежали тела: шизы спящие, шизы, свернувшиеся калачиком и дрожащие, и даже, похоже, мертвые. Хорхе, Ньют и Эрис ходили вокруг них с ножами на изготовку.
Тут же были Фрайпан и прочие глэйдеры. Позабыв о пульсирующей головной боли, Томас ощутил облегчение и радостный подъем.
— Ребята, вы куда пропали? Что с вами было?
— Эй, Томас нашелся! — проревел Фрайпан. — Живой и все такой же страшный!
Ньют подошел и искренне улыбнулся.
— Рад, что тебя не уконтрапупили. Серьезно, очень рад.
— И ты цел. — С какой-то неожиданной отстраненностью Томас понял, что такова теперь его жизнь, так люди приветствуют друг друга после одного-двух дней разлуки. — Вы тут все? Куда направляетесь? Как сюда попали?
Ньют кивнул.
— Все, все одиннадцать. Плюс Хорхе.
Томас задавал вопросы быстрее, чем на них успевали отвечать.
— Есть следы Беркли и его подельников? Это они взорвали спуск в подземелье?
Ответил Хорхе. Он стоял ближе всех к двери, поднеся грозный с виду меч к шее Страшного Дылды. Высокий шиз скорчился на полу, и рядом с ним — в той же позе — валялась Хвост.
— Беркли не видели. Мы бежали подальше от кладовой, а он боится ходить в глубь города.
При виде Страшного Дылды Томас обеспокоился. Блондин. Где он? Как не подстрелил никого из глэйдеров? Осмотревшись, он нигде не увидел светловолосого шиза.
— Минхо, — шепотом окликнул Томас друга и подозвал его жестом. Когда Минхо подошел вместе с Ньютом, Томас наклонился к ним и спросил: — Не видали типа с короткими светлыми волосами? Он тут главный.
Минхо пожал плечами и взглядом попросил Ньюта ответить.
— Скорее всего ушел. Если честно, горстка шизов сбежала, всех поймать не удалось.
— Почему спрашиваешь? — поинтересовался Минхо. — Он опасен?
Оглядевшись, Томас совсем понизил голос:
— У него пушка. Блондин единственный, кто вооружен штуковиной поопасней ножа. И характер у него далеко не из приятных.
— Кланк с ним, — отмахнулся Минхо. — Пройдет час, и мы покинем этот вшивый городишко. Кстати, пора бы делать ноги. Идемте.
Лучшего предложения Томас не слышал уже несколько дней.
