нас это считалось, что к счастью, — вспомнил Яр.
— А у нас говорят, что к беде, — сердито усмехнулся Чита.
— Но это неправда, — вмешался Алька.
— Конечно, неправда, — мягко сказала Данка. — На самом деле хорошо, если пять… Будто Игнатик знак подает…
Тоска по Игнатику опять резанула Яра. Он отвернулся, чтобы скрыть от ребят лицо. У них-то минуло три месяца, а для него и двух суток не прошло с той ночи на кладбище…
Но и ребята запечалились. И чтобы встряхнуть их и встряхнуться самому, Яр громко спросил:
— Ну, похитители скадерменов, что будем делать дальше?
— Как что? Жить, — сказала Данка.
— Просто жить?
— Не просто, — тихо и удивительно жестко сказал Чита. — Будем учиться. Будем спокойно и подробно все узнавать про этих гадов. Кто они и зачем они. И какое против них есть оружие.
«Вы же дети», — чуть не возразил Яр. И не возразил, потому что не было смысла: они решили.
— Наверно, это придется делать долго, — сказал Яр.
— Ничего. Зато потом… — сказал Алька и незнакомо сузил глаза.
«А как быть с пятым? Нужен нам кто-нибудь?» — чуть не спросил Яр. И не решился. Он спросил о другом:
— А все-таки… что делать мне? Ни крыши, ни работы… Я здесь никто.
— Крыша есть, — отозвался Чита, — а работы в городе сколько хочешь. Например, можешь стать учителем. Хочешь?
— Каким же учителем? Я не знаю ни истории здешней, ни географии…
— Можешь быть учителем физкультуры, — предложил Алька. — У тебя вон какие мускулы.
Яр вздохнул:
— Мускулы… А меня возьмут?
Данка серьезно сказала:
— Сразу. Сейчас в школах так не хватает мужчин…
— Я смотрю, вы все обдумали.
— Ага, — сказал Алька.
Неожиданно потемнело. Солнце укрылось в сером облачке с косматыми краями. Следом за этим облачком тянулись еще, а ближе к горизонту вырастала хмурая туча. Сразу стало зябко.
— Снежные тучки-то, — озабоченно проговорила Данка. — Пошли, а?
Яр подхватил чемоданчик.
Над пустырем прошелся резкий ветер и принес издалека, от тучи, первые снежинки. Алька съежился и взял себя за плечи. Он один был одет по-летнему, остальные в куртках.
— Давайте к автобусу, — скомандовал Чита.
Они торопливо зашагали через пустырь. Цветы оставались яркими, солнечными, хотя стало совсем пасмурно и снег летел все гуще.
Ветер принес льдистый холодок. Алька запрыгал, как козленок.
— Вадик, возьми чемодан, — сказал Яр. Подхватил Альку на руки, прикрыл его широкой полой куртки, ускорил шаги.
— Ну чего, я сам… — для порядка буркнул Алька.
— Не дергайся… Давайте, ребята, скорее… Вадик!
Но Чита стоял в непонятной позе: замер, согнувшись и подняв к самым глазам чемоданчик Яра.
— Смотрите…
Яр и Данка встревоженно подошли.
— Снежинки, — сказал Чита. — Как цветки на сирени…
У снежинок был четкий узорчатый рисунок. Сказочные шестиконечные звездочки, как на новогодних открытках. Но… не только шестиконечные. Яр увидел, как на черную искусственную кожу села звездочка с пятью концами. Потом еще, еще…
— Видите! — с непонятным торжеством сказал Чита. Что-то пошептал над снежинками, сдул их, махнул чемоданом и торопливо зашагал впереди всех. Потом весело обернулся: — Данка, ты держи Яра перед автобусом! Чтобы он опять не пропал…
Шмели пронеслись над городом полосами. Они обуглили землю, деревья и здания. Деревянные дома стояли обгорелые, а каменные были словно изъедены кислотой или миллионами червей. Их стены превратились в сизый ноздреватый шлак. Но многие кварталы оказались не задеты нашествием, жизнь в них шла самая обычная.
От старой голубятни остались только обугленные столбы. Забор вокруг большого двора тоже сгорел. Кирпичное здание переплетных мастерских чернело пустыми окнами. Но двухэтажный деревянный дом уцелел. И, как в июне, двор пестрел одуванчиками. Только сейчас на них сыпался снег.
Данка жила на первом этаже. В маленькой двухкомнатной квартире, похожей на ту, в которой жил когда-то Валерка Дымов. Яр даже увидел на стене коврик с оленями — такой же, какой висел над кроватью Валеркиной мамы…
Яр бухнул Альку на кровать, накрыл курткой и сказал Данке:
— Грей чай. Надо оттаивать этого обормота.
— Вадик, поставь чайник, — распорядилась Данка. И когда Чита ушел, она сказала Яру: — Вот в этой комнате ты будешь жить.
— Я? В этой?
— Да… Раньше это мамина комната была. Теперь будет твоя… Ой, а если тебе не нравится, можешь в той…
— Мне нравится, — неловко проговорил Яр. — Но… это ничего, что я… у тебя?..
— Конечно, ничего! Ой, Яр, да мне все равно кого-нибудь подселили бы. Сколько домов сгорело, а я одна в двух комнатах.
Яр вздохнул и сказал прямо:
— Данка, я не об этом. Ты вон какая… уже почти взрослая. Скажут: поселился у девушки, в женихи метит старый хрыч.
Данка улыбнулась, поправила платьице, чуть порозовела. Но ответила спокойно:
— Никто не скажет. Я уже всем объяснила, что ко мне дядя приезжает, мамин брат.
— Ну и ладно, — решительно сказал Яр. — Тем более что деваться мне все равно больше некуда.
Он повесил на спинку стула блик. Стул скрипнул, тяжелый аппарат закачался у пола на длинном ремне.
Вошел Чита. Сразу спросил:
— Это что? Электродрель?
— Сам ты дрель, — сказал с кровати закутанный Алька. Он был немного в курсе. — Не трогай эту штуку. С ходу разнесешь полгорода в пыль…
Очки у Читы блеснули.
— Правда?
— Неправда, — сказал Яр. — Полгорода не разнесешь. У этой штуки направленный удар. Старая система: боевой линейный излучатель Кузнецова.
Чита заложил руки за спину и присел перед бликом на корточки.
Яр достал из кармана помятую фотографию, поставил на стол. Прислонил к вазочке с веткой сирени. Чита поднялся. Все смотрели на снимок. Алька сказал:
— Тетка Игнатика куда-то уехала из города, навсегда. Если бы он… был… он бы, наверно, остался жить с нами. Вот здесь…
Они помолчали. Чита сходил на кухню и вернулся с чайником. Данка достала чашки.
— Садитесь…
Они долго сидели и разговаривали. Сначала у стола, потом на кровати, где опять устроили закутанного в куртку Альку (он все еще зябко вздрагивал). Сначала рассказывал Яр — про все, что с ним было после обвала. Потом ребята — как жили без Яра.
