Ознакомительная версия.
Наконец Риолю встретил потасканный мужичонка с кислым мордатым лицом и руками не любящими работу.
Лицо мужичка показалось Риолю знакомым, но он не мог вспомнить, где и когда встречал его – толи, встреча была не значительной, толи лицо мужичка было слишком типичным для того, чтобы его могла идентифицировать память, не перепутав с еще многими такими же никакими людьми.
По лицу его было видно, что в своей жизни он не прочел ни одной книги.
– Ага, – сказал мужичонка, и Риоль не понял – к чему?
– Где контора порта? – спросил Риоль, на всякий случай, беря собеседника за рукав – в том было что-то такое, что наводило на мысль о возможности побега.
– А, там, где начальство, – свободной рукой мужичок описал неопределенное направление в виде замкнутого круга.
– А где начальство?
– А там, где контора порта…
Продолжать столь содержательный разговор было бессмысленно, и Риоль применил проверенный способ всех путешественников по неведомым землям, достоверно известным тем, что они населены людьми – отпустив мужичка, пошел в том направлении, куда вело больше всего следов.
Конторой оказалось быстромонтируемое двухэтажье, собранное из гофрированного железа, с крыльцом на деревянных сваях и стеклами почти в каждом окне.
Прямо над конторой нависала стрела арочного портального крана – явное нарушение любого вида техники безопасности.
На стреле громадели буквы: «Не стой над душой!»..
Возле крыльца, пренебрегая заповедью всех подчиненных: «Постоишь рядом с начальством – получишь приказание», – шлялось около десятка неприкаянных тружеников, одетых кто во что горазд, но с непременными якорьками на тужурках, помятых фуражках и рукавах того, что когда-то вполне могло быть пиджаками.
На груди, каждый носил, как некий символ посвященности и причастности к месту действия, тельняшку, на которой когда-то синие полосы чередовались с когда-то белыми.
Теперь тельняшки окрасились временем и серостью, но полосы все-таки проглядывались.
Видимо процесс бездельничанья у этих людей вошел в тупиковую фазу, когда все что должно быть сказано – сказано, все, что не должно быть сказано – сказано тоже. Во всяком случае, к появившемуся возле конторы порта Риолю, все головы повернулись почти одновременно. Лишь не большое исключение составили те, кто недобездельничал.
Риоль вновь воспользовался принципом опытного новичка. Перед тем, как задавать вопросы он сказал всем:
– Здравствуйте.
Интеллигентность, хотя и не всем по вкусу, но привлекает каждого.
– Здравствуйте, – ответили Риолю некоторые, а остальные стали смотреть на него с любопытством – очевидно, это были люди, с которыми возле конторы порта здороваются не каждый день.
– Вы не подскажете, кто из управления порта занимается вербовкой на траулеры?
– Начальник отдела кадров.
Только его у нас нет.
– А кто за него?
– Начальник порта.
– Это упрощает дело…
Начальник порта сидел в окружении старых больших шкафов, в которых хранились старые толстые ненужные отчеты о старых путинах, за маленьким стареньким столом на маленьком стареньком стуле и читал старый «Советский сорт».
Так уж выходило, что во всем кабинете начальник порта был единственным молодым.
Появление Риоля не то, чтобы застало начальника врасплох, просто он сразу не смог понять – зачем к нему в кабинет вошел крепкий, неиспорченный водкой, хорошотренированный мужчина приблизительно одних с самим начальником лет.
На моряка Риоль мало был похож.
«Хотя моряки рыболовного флота вообще похожи на моряков только по праздникам», – подумал начальник порта и протянул Риолю руку.
Рука у начальника порта была крепкой.
– То, что на работу к нам пришли устраиваться – это хорошо. Только вот проблема у нас вот какая: опытных штурвальных, палубных, траловых – матросов, одним словом, у нас полно.
Вот, целый двор без дела болтается – аванс выпрашивает.
«Раз аванс выпрашивают – значит не без дела», – подумал Риоль.
– Мне штурмана нужны, тралмастера, механики, боцмана, наконец.
Вы – кто?
И Риоль, впервые за последнее время, задумался над тем – кто же он на самом деле?…
В кабинет начальника порта без стука вошла женщина в поношенной рабочей куртке и, не слова не говоря, положила на стол перед начальником кипу бумаги, состоящую, в основном, из писем и бандеролей таких легких, что наверняка также содержали бумагу.
– Почта, – вздохнул начальник, и по этому вздоху почувствовалось, что с почтой он возиться не любил, – Брошу все и уйду обратно на сейнер…
Привычно неприязненным движением начальник взял в руки письмо, лежащее поверху остального, повертел в руках, но, прочитав адрес отправления, заинтересовался.
Вскрыл пакет и стал читать бумагу поверху которой раскрашивалась многоцветная шапка «Министерство рыбного флота. Главное управление по кадрам.»
Оторвавшись от бумаги, начальник порта посмотрел на Риоля и спросил:
– Вы – Риоль?
– Да, – ответил несколько озадаченный Риоль. Того, что его имя могло упоминаться в бумаге из министерства, он никак не ожидал.
Потом подумал об Искариоте и понял, что ничего иного он и не мог ожидать.
– Так вы – штурман?
Риоль ответил после секундной паузы:
– Вообще-то – да.
– Ничего себе – «вообще-то». Вас рекомендует министерство.
– Не стоит переоценивать такие рекомендации.
– Да нам – хоть без всяких рекомендаций, лишь бы штурман был, – вздохнул начальник.
– А, что со штурманами проблемы?
– Никаких проблем. Тех, кто умеет прокладывать курс – просто нет.
И все.
Нет нигде.
Разумеется – только в нашей системе…
– А где же все штурмана? – Там – на больших белых пароходах…
– Ну да ладно, что нам конторе торчать. Пойдем на пирс. Там твой сейнер стоит. Тебя дожидается.
Ржавеет понемногу.
– Хорошее дожидание, – улыбнулся Риоль.
Он сделал это впервые с того момента, как расстался с Крайстом.
– А корабли, как люди – дожидаются чего-нибудь, даже тогда, когда уже дождались…
Длинный деревянный мол, как одинокий зуб столетней старухи упирался в перспективу, туда, где серое небо сливалось с серым океаном.
Чайки, помойщицы всех морей, ломали крылья в полете над водой, крича и дерясь за куски пищи, спутнице всех портов в которые приходят опорожнить свои трюмы те, кто рано или поздно, все равно вернется туда, откуда пришел – за горизонт.
Окоем, как говорили прошлые пришлые…
Где-то, посреди пирса одиноко маялся своей покойной суетой маленький сейнер – младший, непризнанный брат всего того, что плавает за счет вытесненного объема воды, от корыта до авианосца – черный, упорный, башковитый выступающей над ютом рубкой.
Ознакомительная версия.
