Ознакомительная версия.
– Я все понял – важно сказал Боря. После этого он закинул ноги на стол и откупорил банку пепси – колы. Анжелика посмотрела не него с раздражением.
– Оставь этот дешевый трюк для безмозглых малолеток – жестко рубанула она. – Для них надо кричать вау, по каждому поводу пузыриться словечком супер… на нормальных людей американское хамство не действует. Так что будь вежлив, сдержан, корректен, учтив, изыскан, и оскорбительно спокоен.
– Оскорбительно? Это как? – Удивился Глебов. Лишенный привычного шаблона поведения, он пребывал в растерянности.
– А это вот так – когда пеньки орут тебе всякие оскорбления, а ты молча выслушиваешь и на лице твоем нет и следа от эмоций. Вот за таким человеком массы и пойдут.
«Пойдут за таким массы – леденея от ненависти, думал Умник. – прямо побежали… белый воротничок, дохлые ручонки… им другой человек нужен. Который не побрезгует собаку своими руками придушить, который ради ихнего счастья готов на клыки… готов с целой стаей сразиться..»
Эти мысли запылали вдохновением на лице Умник, которое, и впрямь, стало более привлекательным – он даже не замечал, что Анжелика прервала свои поучения Боре и они с интересом наблюдают за сменой эмоций.
– Хорошо – с трудом оторвавшись от занимательного зрелища, продолжила Анжелика. – хорошо… я тебе изложила основные тезисы… подробная речь у тебе будет дана в распечатке.
Она замолчала, повернувшись к Умнику – в кармане у того заверещал телефон. Умник выпятил челюсть и гордо произнес.
– Мои бойцы звонят, сейчас будут отчитываться о проделанной работе – он не удержался и расплылся в совершенно дебильной улыбке – сколько же они собачек прикончили, интересно?
Он, продолжая лыбиться, поднес трубку к уху и невольно тут же ее отдернул. Динамик мобильника, казалось, разлетится на клочья от передаваемых звуков – голос бойца с трудом перекрывал возбужденный лай. Умник, не в силах вымолвить ни слова, ошарашенно смотрел на трубку, пока ее не выхватила Анжелика.
– Ты что, козлиная твоя морда, чему ты нас, сволочь, учил? Что ты натворил? Они никого не трогают, кроме нас! Аааааа….
Анжелика молча передала трубу Умнику и посмотрела на него, как на раздавленную кошку – с сожалением и брезгливостью.
Тот слушал бьщийся в трубку голос и становился все более жалким и растерянным.
– Ошибка – наконец выдавил он, отключив телефон и пряча его.
Какая то дурацкая ошибка. Сколько я научил человек? Двадцать. А позвонил только один. Это говорит о чем? Что это скорее исключение, чем правило. Пусть этот неудачник полежит в больнице, а когда выйдет, то я его снова обучу. Станет настоящим…
Умник замолчал на полуслове. Потом затравленно взглянул на соратников по партии. Анжелика колыхнула плечом.
– Бери, бери, избавитель ты наш. Это твой очередной покусанный боец наверняка…
Умник поднес трубку к уху – на том конце кто-то что-то говорил казенным голосом.
– Это из больницы. Состояние не смертельное, но парень в шоке…
Анжелика молча налила всем водки и молча же выпила. На дурашливый вопрос Бориса Глебова…
– А почему молча? Это что, поминки, что ли?
Ответила.
– Конечно, поминки.
Проглотив сорокапятиградусную отраву как воду и даже не поморщившись, она продолжила.
– Во первых – поминки карьеры Умника. Мне теперь за это дело шкуру… ну, не снимут, конечно, но основательно подпортят. Ладно. Надо мной стоят тоже люди, они тоже за него ручались. Теперь они также выглядят лопухами. Умник, умник… Обманов в этих кругах не прощают. Ты понимаешь, на что ты попал?
Поскольку Умник сидел просто окаменевший, не обращая внимания на верещащий в его кулаке телефон, Анжелика умерила прыть.
– Может, все и не так страшно, как кажется… посмотрим… не боись, Умник, мы своих не сдаем… кстати.
Она помолчала и вдруг прикрикнула командным голосом.
– Что ты спрятался, как лиса в кусты? Принимай звонки, разговаривай с людьми. Да узнай, кто в какой больнице лежит. Сегодня навещать их поедешь… это твой последний шанс.
Умник посмотрел на нее исподлобья, но перечить не стал, понимая, сколь шатко его нынешнее положение.
* * *
Витек меж тем, приближаясь на автобусе к своему родному Перово, не мог узнать города. стало меньше ларьков – как только песий бунт набрал обороты и каждый третий из социально активной прослойки населения оказался помимо своей воли брошен в тоску и печаль трезвой жизни, торговые точки перестали приносить былую прибыль. Не делали выручки крахмалистые чипсы и леденцы на палочках – правда, с наступлением лета бывшие торговцы пивом перекинулись на мороженое, но монополисты объявили им настоящую войну. Во первых, они скинули цены на всю продукцию – даже постепенно разоряющийся «Волшебный светильник» и тот стал временно работать себе в убыток. Во вторых, некоторые из палаток в одну далеко не прекрасную ночь просто взлетели в воздух. Причем в двух случаях вместе с ночевавшими в них хозяевами – тратить деньги на сторожей они не могли себе позволить. Бывшие пивные магнаты почесали животы, которые могли служить прекрасной рекламой продаваемому товару, и стали потихоньку искать другие способы вложения капитала. А капитал за время предшествовавшей песьему бунту пивной вакханалии у всех образовался немалый.
Зато, конечно, блаженствовали пенсионеры – это сразу бросалось в глаза. Они не спеша подходили к магазинам, возле которых, как и раньше, сидела неподвижные псы, не спеша выбирали что нибудь повкуснее и удалялись домой, не забыв погладить собак по умным лбам. У некоторых старичков от потребления большого количества качественного белка вдруг проснулась молодая мощь – и многие пеньки на собраниях своей партии хватали зарумянившихся старушек и влекли их в подсобки или домой.
Очень странно выглядела молодежь – раньше дурная сила вытекала вместе с пивным недержанием под кусты или разбивалась стеклянными остановками – но вот что теперь делать, никто и предположить не мог.
Все понимали, какая сила копиться в головах и руках – но направить ее в нужное русло отчего то ни у кого не хватало времени. Раньше все было просто – молодежь, нализавшись «Клинского» или позитивно отупев от Очакова, шаталась по дворам или дискотекам, тискали девочек, у которых стремление стать взрослыми росло быстрее груди, потом засыпали и просыпались с желанием вновь выпить и получить еще больше позитива. Теперь молодежь шаталась, подогреваемая непонятной злобой на весь мир – и мало кто из них понимал, что уже прошел первый отрезок пути к вонючей деградировавшей особи у помойного бачка.
Однако постепенно жизнь входила в нормальное русло – люди, лишившись привычного дурмана и поняв, что мир, оказывается, стал ничуть не хуже, стали заниматься делами, о которых раньше даже помыслить не могли. Вновь стали появляться клубы по интересам и семинары – причем не только семинары, на которых синеющие от жадности индивидуумы учатся хапать еще больше.
Ознакомительная версия.
