Те, кто передразнивал его малейшее движение, были всего лишь отражениями.
Джек потряс головой, желая вернуть ясность мысли, и тогда понял, что окружен зеркалами и ярким светом.
Он встал, рассматривая неясную панораму. Он находился почти в центре большой многогранной комнаты. Все грани были зеркальными, так же как бесчисленные ячейки потолка и сияющий пол. Откуда шел свет, Джек не знал. Может быть, его источали сами зеркала. Неподалеку у стены справа был накрыт стол. Идя к нему, Джек понял, что поднимается в горку, хотя избыточного напряжения мышц не чувствовал и равновесия не терял. Тогда он торопливо миновал стол и продолжал идти, как полагал, по прямой. Стол был позади него, затем — над ним. Через несколько сотен шагов Джек свернул направо и опять пошел к столу. Результат был прежним.
Ни окон, ни дверей не было. Имелись: стул, кровать и стулья. Они стояли возле разбросанных по комнате небольших столиков. Похоже было, что его заключили в огромный драгоценный камень, полный сияния. Его отражения и отражения отражений уходили в бесконечность, и, куда бы он ни посмотрел, везде был свет.
Тени нигде не должно было быть — и не было.
Узник того, кто однажды уже убил тебя, подумал он. Конечно, неподалеку от источника его Силы, в клетке, сделанной специально для тебя. Скверно. Очень скверно.
Вдруг повсюду началось движение. Зеркала на мгновение показали его бесконечность, потом все опять замерло. Джек огляделся, отыскивая результат этих перемещении.
Теперь на висевшем перед ним столе стояли мясо, хлеб, вино и вода.
Встав на ноги, он почувствовал легкое прикосновение к плечу. Джек мигом обернулся, и ему с поклоном улыбнулся Повелитель Нетопырей.
— Кушать подано, — сказал он, указывая на стол.
Джек кивнул, подошел вместе с ним к столу, уселся и принялся наполнять тарелку.
— Как тебе квартира?
— Очень забавная, — ответил Джек. — Кроме всего прочего, как я заметил, тут ни окон, ни дверей.
— Да.
Джек принялся за еду. Его аппетит был подобен пламени, которое невозможно унять.
— После своего путешествия ты выглядишь не слишком хорошо.
— Знаю.
— Позже я пришлю тебе ванну и чистую одежду.
— Спасибо.
— Не за что. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя комфортно, а пробыть здесь тебе придется, несомненно, долго.
— Как долго? — спросил Джек.
— Кто знает? Возможно, годы.
— Понятно.
Джек задумался. Если я нападу на него с ножом для мяса, сумею ли я его убить? Или сейчас он слишком силен для меня? Сумеет ли он мгновенно умножить свои силы? А если я добьюсь своего, найду ли я выход отсюда?
— Где мы? — спросил Джек.
Повелитель Нетопырей улыбнулся.
Он расстегнул тяжелую серебряную цепь, которую носил на шее. С нее свисал сверкающий драгоценный камень. Он наклонился вперед и протянул руку.
— Посмотри-ка на него, Джек, — сказал он.
Джек дотронулся до камня кончиками пальцев, взвесил его, повертел.
— Ну, стоит он того, чтобы его украсть?
— Само собой. Что это за камень?
— Собственно говоря, это не камень. Это — эта комната. Погляди, какой он формы.
Джек проделал это, переводя взгляд с камня на стены и обратно.
— Его форма очень напоминает эту комнату…
— Они идентичны. Так и должно быть, ведь это — одна и та же вещь.
— Не понимаю…
— Возьми. Поднеси к глазам. Посмотри, что у него внутри.
Джек поднес камень к глазам, прищурился и уставился внутрь.
— Внутри… — сказал он. — Крохотная копия этой комнаты.
— Посмотри на стол.
— Вижу! Я вижу, как мы сидим за столом! Я… Я рассматриваю… Этот камень!
— Отлично! — Повелитель Нетопырей зааплодировал.
Джек выпустил камень из рук, и его собеседник вернул тот на место.
— Посмотри, пожалуйста, — сказал он.
Он взял камень свободной рукой и стиснул в кулаке.
Наступила тьма. Она пришла лишь на миг и исчезла, как только он разжал пальцы.
Тогда он достал из-под плаща свечу, закрепил в подсвечнике на столе и зажег. Потом поднес свисающий с цепочки камень к пламени.
В комнате стало тепло, даже слишком. Через некоторое время жара стала угнетающей, и Джек почувствовал, что на лбу выступили капли пота.
— Хватит! — сказал он. — Вовсе ни к чему нас поджаривать!
Повелитель Нетопырей убрал пламя и окунул камень в графин с водой. Сразу же стало прохладно.
— Где мы? — повторил Джек.
— Да вот — я ношу нас на шее, — ответил Повелитель Нетопырей, снова надевая цепочку.
— Хороший фокус. И где же ты сейчас?
— Здесь.
— В камне?
— Да.
— А камень у тебя на шее?
— Конечно. Да, фокус неплохой. Выдумать и осуществить это мне удалось быстро. В конце концов, я, несомненно, один из способнейших. Хотя много лет назад несколько моих самых ценных манускриптов по Искусству были украдены.
— Какое несчастье. Я полагал, ты более тщательно охраняешь подобные документы.
— Их хорошо охраняли. Но был пожар. Во время замешательства вор сумел взять их и исчезнуть в тени.
— Ага, — сказал Джек, прикончив последний кусок хлеба и потягивая вино. — Вора поймали.
— О, да. И казнили. Но я с ним еще не покончил.
— Да? — сказал Джек. — И что же ты думаешь делать?
— Я собираюсь свести его с ума, — сказал Повелитель Нетопырей, играя вином в своем кубке.
— Может быть, он уже сошел с ума. Разве клептомания — не болезнь психики?
Его собеседник покачал головой.
— Не в этом случае, — сказал он. — Для этого вора это — вопрос гордости. Ему нравится перехитрить власть имущих и завладеть их собственностью. Это, похоже, укрепляет его уверенность в себе. Если подобные желания — психическое расстройство, значит, им страдает большинство. Хотя сопутствует ему, поскольку он обладает кой-какой Силой и применяет ее жестко и без жалости. Я с огромным наслаждением пронаблюдаю, как постепенно он спятит вконец.
— Чтобы укрепить свою гордость и уверенность в себе?
— Отчасти. Кроме того, это вселит в него некоторое почтение к богине правосудия и пойдет на пользу обществу в целом.
Джек засмеялся. Его собеседник только улыбнулся.
— Как же ты намерен этого добиться? — наконец, спросил он.
— Я заточу его в тюрьму, откуда нет выхода. Там ему совершенно нечего будет делать — он будет просто существовать. Время от времени я стану помещать туда определенные вещи и удалять их, — вещи, которые с течением времени начнут все сильнее завладевать его мыслями. Начнутся приступы ярости и периоды депрессии. Я сломаю самоуверенность этого задаваки и с корнем вырву его гордыню.
