дорожке.
– Вот видишь! Отлично получается!
– Только не отпускай меня!
– Да я тебя вообще не держу, уже давно! Ты сама едешь!
Катька покосилась назад, увидела, что брат действительно не придерживает велосипед, и тут же навернулась.
– Кровь течёт, – сказала она скорее удивлённо, чем испуганно.
– О, чёрт, – заметался Данька, – коленку ссадила. Потерпи, сейчас подорожник приложу.
– Ты меня бросил.
– Перестань, ерундовая ссадина.
– Я на тебя надеялась, а ты меня бросил!
– Просто отпустил. Тебе надо учиться ехать самой.
– Бросил! Мой брат меня бросил, я упала, и у меня течёт кровь!
– Кать, не драматизируй.
– Я страшно разочарована, – заявила девочка. – Моя жизнь никогда не будет прежней.
Она улеглась на спину прямо в траву, сложила руки на груди и закрыла глаза.
– Кать, надо меньше смотреть сериалов. Ты просто разбила коленку. Кровь уже остановилась.
– Что коленка? Твоё предательство разбило мне сердце! Смогу ли я доверять тебе, как раньше? Смогу ли жить с такой душевной раной?
– Катя, прекрати.
– Ах, нет, жизнь без любви не имеет смысла! – девочка заломила руки драматическим жестом.
– Какой любви?
– Любви моего брата! Который бросил меня, свою сестру. И теперь я валяюсь тут, в грязи, как сломанная, никому не нужная кукла…
– Ты не валяешься… То есть, валяешься, конечно, но просто потому, что тебе захотелось поваляться!
– Ты меня не любишь!
– Люблю.
– Нет, не любишь! Ты хотел, чтобы я упала и умерла! Ты хотел от меня избавиться!
– Кать, хватит придуриваться. Это уже не смешно. Я обижусь.
– На меня нельзя обижаться, я девочка. – сказала сестра, садясь. – Ты меня правда любишь?
– Правда.
– Честно-честно?
– Клянусь.
– Воскресишь персонажа?
– Воскрешу, попрошайка. Ты ради этого такой спектакль закатила?
– Нет, – сказала Катя очень серьёзно. – Просто никогда меня не бросай. Никогда-никогда, слышишь?
– Не буду, – буркнул Данька. – Куда от тебя денешься…
Девочка встала, отклеила с ранки лист подорожника, осмотрела ссадину, и решительно подняла с земли велосипед.
– Не держи меня больше. Я сама.
– Уверена?
– В этом жестоком мире нужно быть сильной независимой женщиной! – процитировала она какой-то из сериалов, которые так любит смотреть вечерами мама, и над которыми смеётся папа.
***
Домой вернулись совсем вечером, уже начало темнеть.
– Мама! – завопила с порога Катька. – Я научилась кататься на велике! Я еду сама и не падаю! Я могу ехать быстро! Медленно, правда, пока не могу, он вихляется.
– Кать, не кричи, у папы голова болит. Ты молодец. Идите ужинать, я картошки нажарила.
Пока ели, Данька услышал, как мама говорит по телефону:
– Да, температура. Нет, небольшая, тридцать семь и шесть. Да, кашель, насморк и головная боль. Очень сильная. Да, давала обезболивающее. Нет, не помогает. Что значит: «Поставили в очередь?» Когда будет врач? Почему не знаете?
– Папа заболел? – спросил он тихо, выйдя в коридор, чтобы Катька не слышала.
– Да, сынок, пришёл с работы и лёг. Так что не шумите, пожалуйста. Представляешь, говорят, что не могут сразу прислать врача, слишком много вызовов! Если до утра не станет легче, позвоню дяде Паше.
***
День третий
Утром папе лучше не стало. Стало хуже. Он лежал в комнате с зашторенными окнами и выглядел не очень.
– Не спал всю ночь, – говорила измученная мама дяде Паше, двоюродному папиному брату. – Голова так сильно болит, что не уснуть. Есть ничего не может, тошнит. Встать не может, всё кружится…
– Подожди здесь, Арина, я его осмотрю.
Дядя Паша – врач, работает в больнице. Они с папой не только родственники, но и дружат – ездят вместе на рыбалку. На праздники часто приходят в гости семьёй – у дяди Паши жена Дарья и дочка Анечка, совсем маленькая, четыре года.
Мама готовит завтрак, бормочет телевизор:
– …Карантинные ограничения вызвали протесты в столице. Многие демонстранты утверждают, что ограничения неэффективны. Владельцы заведений общественного питания и развлекательных центров требуют разрешить им работать…
– Мы должны кормить семьи! Выплачивать кредиты и аренду! – горячится на экране хорошо одетый молодой человек с плакатом «Вы убиваете наш бизнес!» в руках.
