Ознакомительная версия.
– Ну и какой же дом нам подойдёт? – хмуро спросил Гугер и нацепил чёрные очки, словно они помогали выбирать.
Кирилл прикинул, что в деревне домов пятьдесят. Жилыми казались два десятка, ещё столько же стояли с заколоченными окнами и запертыми воротами, но не выглядели брошенными. А совсем ничейные дома никак не привлекали: редкозубые заборы покосились, в крышах зияли дыры, под стенами топорщился огромный дремучий бурьян ростом выше подоконников.
Деревня закончилась, и Гугер притормозил. Впереди расстилалась унылая луговина, на которой вдали паслись коричневые коровы.
– Можно, конечно, вскрыть какой-нибудь дом, но это чревато, – задумчиво сказал Валерий. – Понимаете, бывает, что хозяева живут в городе, а деревенский дом держат как дачу. Нехорошо получится.
Гугер молчал. Кирилл вздохнул:
– Надо у деревенских спросить, какой дом можно занять на время.
– Ты и спрашивай, – тотчас сказал Гугер.
– Спрошу, – нехотя согласился Кирилл. – Поехали обратно к тем мужикам, что возле прицепа сидели.
– Не лучше ли какую-нибудь бабульку поймать?
– Просто спрашивать надо, так сказать, у дееспособных, – пояснил Валерий. – Чтобы потом не было конфликтов.
Гугер принялся разворачивать автобус.
Они вернулись через всю деревню, но теперь у тракторного прицепа с домкратом возился уже только один парень. Недостающее колесо прицепа было насажено на ось и привинчено.
Гугер остановился. Пока Кирилл выбирался из салона, парень сложил у домкрата ржавые станины и забросил его в кузов, а сам направился к «мерсу».
– Чего катаетесь тут? – спросил он у Гугера в окошке автобуса.
– Э… дом ищем, чтобы на недельку пожить…
– У нас дома никто не сдаёт, – отрезал парень.
– Да нам бы ничейный… – Гугер не был готов к разговору.
– Мы просто поживём немного и уедем, никому не помешаем, – наклонившись к окошку Гугера, убедительно пояснил Валерий.
Кирилл вышел из-за кормы автобуса и молчал. Парень был немного его постарше. Загорелый. Патлы выцвели почти добела. Грязные камуфляжные штаны. Босые ноги в резиновых бассейновых сланцах. Майка-тельняшка, под мышками кислая волосня. На плече – татуировка: крылышки с буквами «ВДВ», внизу подпись «ДМБ 2008». Ногти что на руках, что на ногах отросшие и чёрные. Рожа в белёсой щетине. «А тапки от каких-нибудь туристов, – подумал Кирилл. – Забыли на берегу. Или ворованные».
– Может, покажете нам какой-нибудь дом? – предложил Валерий.
– Полтинник, – с вызовом заявил парень.
– Пойдёт, – кивнул Гугер.
Парень обошёл автобус с кабины и по-хозяйски открыл дверку Валерия. Валерий сообразил, что ему надо убраться, и выпрыгнул на дорогу, уступая своё место. Вслед за Кириллом он полез в салон.
Усевшись, парень сунул Гугеру ладонь:
– Лёха.
– Г-г… Денис, – сказал Гугер, пожимая руку.
В кондиционированном салоне от Лёхи отчётливо запахло потом, маслом и перегаром.
– Очки-то сними, чего как пидарас.
Гугер послушно снял очки, повесил на зеркальце заднего вида и начал разворачивать автобус, отвернувшись от Лёхи.
– Много в деревне жителей? – спросил у Лёхи Валерий. Он сидел на том месте, где недавно сидела Лиза, и подался вперёд.
– Да хер знает, – не оглядываясь, сказал Лёха. – Летом много, из города приезжают. Зимой человек тридцать, если со старухами.
– Дома закрытые – это городских?
– Ихние.
Лёха смотрел по сторонам, словно что-то выискивал. Внезапно он опустил в дверке стекло, высунулся и заорал:
– Ты где шляешься с утра? Я через час приду, жрать готовь!
Кирилл отклонился, чтобы Валерий не загораживал ему окошко, и увидел молодую носатую бабёнку, отошедшую от автобуса на обочину. Волосы бабёнки были жестоко выбелены до синтетического отлива, а лицо – смуглое, загорелое.
– Явишься – и сготовлю! Я хер знаю, может, ты бухаешь! – яростно крикнула бабёнка в ответ.
– Сука Верка, – откидываясь на спинку сиденья, пробормотал Лёха.
Валерий деликатно помолчал, оставляя паузу для этой семейной драмы, а потом снова подался вперёд:
– А какая тут работа есть?
– Да никакой, – буркнул Лёха, глядя в лобовое стекло. – Какая нахер тут работа. Была зона – была работа. А ща только в заповеднике егерем. Кому охота, нахер, за гроши по лесам шарашиться.
– И что, все безработные?
– Работают, дебилы, егерями.
– А ты сам? – вдруг спросил Гугер.
– Я не долбанутый. Я рыбу глушу, туристам продаю.
– Чем глушишь? Взрывчаткой?
– Ну, не глушу, – скривился Лёха. – Заповедник, бля. Есть места, сыпанёшь пакет стирального порошка – без шума рыба всплывает.
– Она же отравленная будет, – осуждающе заметил Валерий.
Затылок Лёхи окаменел.
– Да чё отравленная-то? Нихера не отравленная. А вам-то чё? Нахера сами приехали? – Лёха посмотрел на Гугера.
– Мы… из музея, – нашёлся Валерий. – Будем вашу церковь… э-э… измерять, описывать…
– Нахера? – Лёха всё равно не оглянулся.
– То есть? – растерялся Валерий.
– Нахера? Кому она нужна? Была зона – ещё туда-сюда, а щас?
Валерий смешался.
– А где вообще церковь? – сменил тему Гугер. – Что-то не видно.
– Церковь там, далеко, – Лёха махнул рукой. – Вон лес, в нём кладбище. За лесом дом Шестакова. А уже за ним церковь.
Разговаривая с Гугером, Лёха смотрел на собеседника. Видимо, того, кто за рулём, он считал главным, равным себе и достойным общения. Все остальные были ерундой.
– Дом Шестакова – это особняк за бетонным забором?
– Угу.
Завидев какого-то встречного мужика, Лёха опять высунулся в окошко. Похоже, ему приятно было показать всем знакомым, что он едет в шикарной машине.
– Серый! – крикнул он. – Ты мне когда пилу вернёшь?
Ответа Серого Кирилл не расслышал.
– Кто этот Шестаков? – спросил Гугер.
– Шестаков-то? Мудила один. Депутат он там в Москве, что ли, или банкир. Отгрохал себе крутую дачу в заповеднике. У нас все бабы на него работают. Убираются, цветы поливают. Ништяк, но получают.
– Этот Шестаков часто здесь бывает?
– Иногда приезжает с корешами и блядями. А так тут его вертухай за порядком следит. Он и вызванивает баб, кому когда на работу надо.
– Но ведь деревне польза, – заметил Валерий. – Заработок.
– Польза, – нехотя кивнул Лёха. – Без Шестакова кончилась бы деревня. Осталось бы три двора, их бы отселили. Заповедник же, сука.
Валерий вздохнул:
– Да, вопрос с жильём везде самый острый…
– Эта хаза подойдёт? – Лёха указал направо за борт.
Автобус ехал мимо дома, одна половина которого была целая, а другая сгорела и вытянула, как чёрные пальцы, обугленные брёвна.
– Чего-нибудь получше бы, – ответил Гугер.
Ознакомительная версия.
