Кроня смущенно кивнул, но промолчал – сосед оказался философом. Правда, к какой философской школе можно отнести подобные путаные мысли, Кроня сказать затруднялся.
– В общем… будем! – поднял свой стакан Леня.
– Ну да, – поддержал Кроня, радуясь, что они наконец добрались до выпивки.
И они выпили.
В течение следующего часа Кроня вывалил на соседа историю всей своей жизни, включая развод с женой и последний год контрактного отшельничества. Сосед кивал (причем вполне уместно, а не, как большинство выпивших, невпопад), изредка подливал водки и беззвучно выпивал свою порцию, но, кажется, совершенно не пьянел. Кроню же быстро развезло. Вскоре он уже сыпал невнятными проклятиями в адрес руководства казахской электростанции, не заплатившего ему положенной суммы, расхваливал ум и красоту бывшей жены, а между проклятьями и комплиментами пытался доказать важность математической физики в приложении к вопросам строительства и архитектуры. И даже попытался что-то начертить на салфетке, но та быстро порвалась, и Кроня, скомкав ее в шуршащий комок, резким размашистым движением отбросил к окну и с досадой сплюнул.
– Ну и хрен с тобой, – сказал он вдогонку неудавшемуся эскизу и полуприкрыл глаза.
– Значит, целый год вдали от дома, цивилизации и тому подобное? – спросил сосед.
– Ага. И тому подобное, – пьяно качнул головой Кроня, отчаянно пытаясь удержать в стабильном положении неумолимо опускающиеся веки глаз.
– Не понравилось, значит, в Казахстане?
– Ннне-а, – мотнул головой Кроня и, смирившись с неизбежным, закрыл глаза. – А деньги… ну и хер с деньгами. Еще… заработаю. Меня тут… пригласил… знакомый… точнее, реме… рекомендовал.
– Понимаю, – как-то уж совсем неприлично трезво откликнулся сосед. – Деньги – не главное.
Кроня приоткрыл один глаз и вопросительно посмотрел на соседа.
– Ты думаешь? – спросил Кроня, слегка склонив голову набок, как пес, получивший невнятную команду от своего хозяина. – Нет, конечно… правда твоя, но... Слушай... меня что-то здорово раз… развезло.
Сосед пропустил эти слова мимо ушей.
– Прости, – собрав остатки воли в кулак и неестественно артикулируя, сказал Кроня. – А ты, собсна, чем занимаешься?
– Я? Бизнесмен, – ответил сосед и закурил.
– А поконкретнее?
Последнее слово далось Кроне особенно тяжело и прозвучало как «пакретнее».
Леня, впрочем, смысл разобрал.
– Сейчас вот ездил в Астану заключать контракт с нашими партнерами по поставке шарикоподшипников с одного российского завода.
– У них что, нет своих шарикошип... – Кроня поморщился, но справился, – шарикоподшипников?
– Есть. Но говеные, – сказал сосед и расхохотался.
Кроня слабо улыбнулся.
– Ну, не только шарикоподшипники. Мы еще строим. Консультируем. Много чего. Впрочем, это скучно, – сказал сосед и резко задавил почти целую сигарету в кусочке фольги из-под сигаретной пачки.
– Ну-у-у... не то чтоб скучно, – решил не обижать соседа Кроня. – Но… конечно, не сравнить с моей математикой.
И залился пьяным смехом – шутка показалась ему очень удачной.
Сосед улыбнулся.
– Но вообще, – продолжил Кроня, насупив брови, и мотая головой из стороны в сторону, как китайский болванчик. – Шаки... шарикошипники – тема интересная. Может, мы могли бы… э-э-э... посор... посотрудничать.
На это сосед вообще никак не отреагировал. Кроня почувствовал, что несет бред, и попробовал исправиться.
– Ну и как тебе Казахстан? – спросил он из последних сил.
– Да ну их, – брезгливо отмахнулся сосед. – Уроды раскосые. Так и норовят кинуть.
– А русские не норовят?
– Не-а, – засмеялся сосед. – Русские норовят быть кинутыми. А это большая разница. Хотя все одно – биомасса. А ты-то сам – москвич?
Кроня кивнул головой так, что стукнулся подбородком о грудь.
– И где в Москве?
– Что? Живу? – приоткрыл один глаз Кроня. – В этом… – он махнул правой рукой куда-то в сторону серой занавески на окне, – в Северо-Восточном, ну, в общем, Щербинская... улица.
– А-а, – понимающе кивнул сосед.
– А ты что, знаешь?
– Знаю, знаю. Даже лучше, чем ты думаешь. Я там жене квартиру оставил, когда мы развелись. Жене и детям.
– Да? А у тебя их много? В смысле детей.
– Да я понял, что не жен. Сын и дочь. Взрослые уже. Сын – охламон, а дочь учится. Только неизвестно, что хуже. Горе от ума. Вот она и радеет за вот это вот все.
– Что?
– Ну что, что? Россия, народ, счастье. Тьфу! Терпеть не могу эту болтологию. Последний раз по телефону говорил с дочкой – нулевой контакт. Как будто на разных языках говорим. А она все пытается меня в чем-то убедить. Потому что книжек умных начиталась. А я говорю: каждый за себя. Возделывайте, блядь, свой сад и будет много садов. Так нет, давайте один на всю Россию все вместе и сразу. Чушь. Ты просто давно в России не был. Тут за год многое изменилось. Приедешь – не узнаешь. А вообще смешно, что ты из того же района, что и жена моя. Мир тесен. Дай я тебя обниму!
– Ну-у-у... не надо, – испугался Кроня, вяло отстраняясь от объятий соседа.
Но тот уже схватил в охапку Кроню и стиснул так, что хрустнули кости.
– А знаешь что, – сказал сосед, возвращаясь на место и глядя в левый глаз инженера, который был еще полуоткрыт, в отличие от безнадежно закрывшегося правого. – Неизвестно, как там повернется. А я через месяц в Киргизию еду – консультировать завод один. Ты мог бы там пригодиться. Я тебе дам свою визитку. На всякий пожарный.
– Давай, только я не могу дать тебе свою, – печально развел руками Кроня. – У меня нет визиток.
И он печально цокнул языком.
– Не беда, – усмехнулся сосед и положил свою визитку на столик.
Кроня соскреб ее с поверхности стола и, щурясь, как при близорукости, попытался сфокусироваться на тексте, в ней помещенном. Но буквы отчаянно лезли друг на друга, норовя слиться в любовном экстазе, и сколько Кроня ни пытался напрячь зрение, прочитать он ничего не смог. Единственное, что сумел отметить – это игривое оформление карточки: основной текст обрамляли свисающие по краям цветочки неизвестного происхождения.
Сосед, почувствовав временную неспособность Крони к какому-либо роду чтения, аккуратно вытянул из его рук визитку и сунул в карман Крониной куртки, висевшей на крючке у двери.
– Вот, кладу, – прокомментировал он свое движение. – Чтоб не потерялась.
– Ч-чудесно, – мотнул головой Кроня, исчерпав все вопросы и обессилев в борьбе с левым глазом, который упрямо не желал открываться. Какое-то время он сидел, прикрыв веки и причмокивая пересохшими губами, а затем рухнул всем туловищем на полку (ноги его при этом остались на полу).
Сосед поднял Кронины ноги и уложил отключившегося инженера в горизонтальное положение.
