class="p1">— Причём без мыла.
— Извини.
— Ладно, — сказала она, помолчав. — Один чёрт тебе кто-нибудь скажет. Он мне не родной брат. Сводный по отцу. Тот приехал к нам в город с готовеньким трёхлетним дебилом, моментально заделал мамаше меня и сей же час свалил, оставив этого долбоёба на долгую память.
— Что-то у меня не сходится. Если ему было три, а тебе сейчас семнадцать…
— Я сказала «три»? Оговорилась. Шесть, конечно. Просто в шесть он был такой тупой, что ему и четырёх было не дать.
— Откуда ты знаешь, ведь ты только родилась тогда?
— Догадалась. Иди к чёрту, босс. А вот почему ты, например, не женат?
— Не твоё дело.
— Именно. И ты в мою жизнь не лезь.
***
Депутатор пришёл под закрытие, когда из клиентов остался один муж Мадам Пирожок, привычно дремлющий на столике.
— Виски. Два, — сказал он, сняв фуражку.
— Как успехи? — спросил я, наливая.
— Провожу первичные следственные мероприятия. Опросил соседей по общежитию, жителей соседних домов. Вот, добрался до вас.
— А я тут причём?
— Он был вашим постоянным клиентом. Мог рассказать что-то о себе. Что угодно может помочь.
— Он говорил, что начал встречаться с женщиной.
— Да, статистически женщины являются самой частой причиной насильственной смерти мужчин, — кивнул серьёзно полицейский. — Но пока никаких признаков присутствия женщины в его жизни мне не попалось. Никто не видел его с женщиной, он не приводил её в общежитие, в комнате нет женских вещей.
— Может, они встречались у неё?
— И никто этого не заметил? Слишком маленький городок, Роберт.
— Может быть, он мне врал. Может быть, он врал себе. Может быть, они встречались где-то ещё. В мотеле?
— Мотель исключён.
— Почему?
— Никто не ходит отсюда туда. Ни в кафе, ни в мотель.
— Я хожу в кафе. Иногда.
— Кроме вас.
— Ещё девочка… Ну, такая, белобрысая, подружка моей уборщицы.
— Какая девочка?
Я напряг память и выдал стандартное полицейское описание.
— Здесь нет детей такой внешности, — покачал головой Депутатор.
Нет, значит. Бывает.
— И всё же вы кого-то по нему узнали, не так ли?
— Здесь нет никого, кто подходил бы под ваше описание, — твёрдо ответил он, — хотя не могу не отметить, что вы сделали его в высшей степени профессионально.
— Как скажете, — не стал настаивать я.
— Можете что-то ещё сказать про вашего клиента?
— Может быть, стоит поспрашивать на работе?
— Поспрашивать? На Заводе? — удивился Депутатор.
— Почему нет? Люди частенько болтают с сослуживцами.
— Сходите со мной? Он работал в ночную смену, а значит, после полуночи самое время. Те, с кем он общался, будут на службе.
— Давайте прогуляемся, — согласился я, глянув на настенные часы. — Исполню свой ночной долг по доставке последнего клиента и буду свободен.
Мадам Пирожок открыла не сразу, мы с Депутатором какое-то время подпирали стену и её мужа.
— То есть вы никогда не заходите внутрь? — спросил я.
— Никто не заходит. Кроме вас. Не принято.
— То есть я нарушаю какие-то правила?
— Разве что неписаные. Никто не скажет вам ни слова. Хотя все про себя отметили.
— Учту.
— Знаете, Роберт, — сказал Депутатор, — чем вы меня удивляете?
— Чем же?
— Тем, что не удивляетесь. Вы как будто знали, что вас тут ждёт. Я очень долго привыкал к здешней жизни. Задавал вопросы, искал ответы, удивлялся, злился, пытался что-то изменить… А вы ведёте себя совершенно естественно. Как будто всё нормально. Скажите, вы же не случайно сюда приехали?
— Нет ничего случайного. Все вещи, все люди и все события взаимосвязаны. Если вы не видите связей, вы просто не знаете, куда смотреть.
— И куда же мне смотреть, Роберт?
В этот момент Мадам Пирожок, наконец, открыла, и разговор, к моему облегчению, прервался. Я зашёл внутрь, аккуратно заправляя в дверной проём тушку её мужа. Депутатор остался за дверью.
— Спасибо, Роберт! — сказала женщина, подхватывая тело. — Вы неизменно добры к моему супругу, хотя он не располагает к себе.
— Бар ценит своих клиентов, — ответил я.
— Подождите минутку, отнесу его в кровать. Ваш молочный коктейль и кусок пирога, как всегда, ждут вас.
В зале, к моему удивлению, одинокий посетитель. Бородатый интеллигентный мужчина, которого я забываю, как только он исчезает из поля зрения, и вспоминаю, когда вижу снова. Любитель телевизора и заумных рассуждений. Вот и сейчас он включил звук бесконечного ток-шоу:
— …Если сознание представляет собой не результат физиологических процессов мозга, а отдельную реальность со своим пространством-временем, значит, согласно методам теоретической физики, остаётся только создать оператора, который обеспечит взаимные преобразования ментального и физического пространств-времён. С помощью такого оператора ментальная реальность станет напрямую влиять на реальность физическую…
— Здравствуйте, Роберт, — сказал он.
Я молча поприветствовал его, отсалютовав стаканом коктейля, и впился зубами в пирог. Разговаривать представляется мне бессмысленным, потому что всё равно забуду и сам разговор, и тот факт, что он состоялся.
— Вы же знаете, куда приехали?
Я неопределённо пожал плечами. Это самый честный и точный ответ, возможный в такой ситуации.
— А я, возможно, знаю, кто вы.
Пожать плечами ещё более неопределённо было сложно, но я постарался. Чего он ко мне пристал?
— В некотором весьма условном роде, мы даже коллеги. Я… — он назвал имя, фамилию и то ли должность, то ли профессию, то ли научное звание.
Три слова, которые вылетели у меня из головы раньше, чем он их договорил. Впрочем, чушь. У меня нет коллег. Разве что действительно в «очень условном роде». В формате утверждения «Все люди — братья». Хотя как минимум некоторые из них — сёстры.
— Если я не ошибся, и вы тот, о ком я думаю, это даёт мне надежду. К сожалению, в этой метрике я обладаю нулевым детерминантом, а значит, могу только надеяться.
— Вы правда слушаете эту чушь? — спросила вернувшаяся Мадам Пирожок, указывая пальцем на телевизор.
Я повернулся к ней и немедля забыл о том, что кроме меня в зале кто-то был. Тем более, что его уже и не было.
— Нет, просто фон.
