— Это относится и к действиям? Например, как передать фразу: «Иван и Марья полюбили друг друга»?
— Ну, очевидно, у матов она будет звучать «уравнялись», у агров — «посеяли», у химов — «реагируют», у истов — «аналогичны». Как видите, даже общего глагола «почувствовали» здесь нет и в помине. В каждом случае профессиональный образ предопределяет характер совершенного действия.
Тропинин откинулся на спинку кресла. Все это просто не умещалось в голове. Требовался дотошный лингвистический анализ, чтобы понять природу гермеситской речи.
— Кто же у вас занимается переводами, Мендесона? Ведь программирование того же автопереводчика требует досконального знания профессиональных языков.
— Вы правы. У нас есть специальный подклан лингвистов, или лингов, в составе клана матов.
— Матов?
— А почему вас это удивляет? Ведь язык — это набор символов, и именно математике сподручно найти им адекватное выражение. Методика здесь достаточно сложная: каждое профессиональное понятие должно получить свой числовой коэффициент, а затем с помощью системы уравнений ему подыскиваются сходные понятия в других клановых культурах. Я, однако, не слишком силен в этой материи. Видите, как плохо быть дилетантом.
Лайнер пошел на посадку. В аэропорту их встретило местное начальство во главе с Главным математиком Вероны. После пышных приветствий и вручения высокому земному гостю символических ключей от города он извинился и отозвал Мендесону в сторонку. Спустя минуту бородач подошел к Тропинину с явно озабоченным видом.
— Крайне сожалею, легат, но срочно потребовалось мое присутствие в столице, и я вынужден вас покинуть. Не сомневаюсь, что власти Вероны окажут вам самое сердечное гостеприимство.
Веронцы рассыпались в заверениях.
— Мне будет недоставать вас, дорогой друг, — лицемерно сказал Тропинин, довольный таким оборотом дела. — Но служба есть служба.
Ему предоставили люкс в лучшей гостинице Вероны под знаком «7 x 7». После осмотра города и торжественного обеда в мэрии гостю дали возможность отдохнуть. Он прилег на диван, полистал альбомы с видами местных достопримечательностей и задремал. Последней мыслью, промелькнувшей в мозгу, было: как на разных гермеситских языках передается понятие сна? Должно быть, у матов — бесконечность, у химов — растворение, у физов — очарованность, у истов — мир или нет, перемирие. А у агров?…
Его разбудил робкий стук. Тропинин протер глаза, отворил дверь и впустил в комнату толстого мужчину с мясистыми губами и живыми черными глазками.
— Извините за непрошеный визит, но крайняя необходимость принудила меня просить вас о помощи.
Тропинин насторожился: только этого ему не хватало.
— Вы, должно быть, ошиблись, я нездешний и, право, не уверен, что могу быть чем-нибудь вам полезен.
— Я знаю, легат, вы с Земли. Именно к вам я и хотел обратиться. Моя фамилия Сторти.
— Уж не тот ли наставник, который поощрил Рома Монтекки на преступное похищение?
— Тот самый. Я вижу, вам уже все известно.
— Еще бы!
— Вы верите тому, что пишут газеты?
— У меня нет оснований не верить.
— Позвольте присесть?
— Милости прошу.
— Не возражаете, если я возьму из холодильника банку ячменки? Горло пересохло.
Тропинин с любопытством наблюдал, как бесцеремонный посетитель полез в холодильник, достал оттуда несколько банок местного пива, открыл одну, выпил залпом, опорожнил наполовину вторую и только после этого плюхнулся в застонавшее кресло.
— Итак, легат, все, что там о нас насочиняли, — враки.
— И похищения не было?
— Не было. Был побег двух влюбленных, которых родители собрались насильно разлучить. — И он рассказал историю Рома и Улы.
— Ром Монтекки и Ула Капулетти. Какое странное сочетание, — сказал Тропинин.
— Да, инспектор, агр и мата, кто мог подумать!
— Я не об этом. Значит, сейчас они в безопасности?
— Ненадолго. Не сомневаюсь, что эти сукины сыны скоро обнаружат их домишко, и тогда — страшно подумать.
— Так чего же вы от меня хотите?
— Вы могли бы попросить Великого математика, чтобы их оставили в покое. Стоит ему сказать словечко…
— Поймите, Сторти, я не имею права вмешиваться во внутренние дела Гермеса. Не говоря уж о том, что не поздоровится мне лично, это может повести к осложнениям космического масштаба. Сами понимаете…
— Понимаю, — сказал наставник с горечью. — Хотя я ни черта не смыслю в математике, отличить одну пару от нескольких миллиардов способен даже такой кретин.
— Зря вы иронизируете.
— Иронизирую? С чего вы взяли?
Физиономия Сторти излучала простодушие. Тропинин так и не решил, что на уме у толстяка. У самого у него на душе остался неприятный осадок. Вполне возможно, что он перестраховывается: руководство Гермеса придает слишком большое значение его миссии, чтобы отказать в пустяковой просьбе. А если она не столь уж пустяковая, если эта любовная история в самом деле затрагивает болевые точки гермеситского общества? Тогда ему вынуждены будут отказать, могут даже объявить персоной non grata, постаравшись одновременно дискредитировать перед Землей. Сходные ситуации уже возникали в его практике, и Тропинин знал, с какой болезненной щепетильностью там реагируют на каждый действительный или мнимый промах своих дипломатов. Нет, все правильно, нельзя поступить иначе, хотя судьба молодой пары его по-настоящему волнует. К тому же он уже однажды ввязался в здешние свары.
Сторти потягивал ячменку и деликатно молчал, словно догадывался, что землянин еще раз взвешивает возможность заступиться за Рома и Улу, и оставлял решение на его совести. Потеряв надежду, он встал.
— Еще раз извините, легат, за вторжение и разрешите откланяться.
— А почему бы вам не обратиться с жалобой в Сенат? Ведь, насколько мне известно, кланы у вас равны и не существует формальных запретов на подобный брак.
— Благодарю за совет. Признаюсь, такой логичный ход не пришел мне в голову. Я им непременно воспользуюсь.
Тропинин почувствовал, что краснеет, и поторопился как-то загладить свою неловкость.
— Ну а лично вам, синьор Сторти, ничто не угрожает? По тому, с какой страстью на вас набросилась печать…
— Плевать я хотел на этих борзописцев!
— Не опасаетесь, что против вас может быть возбуждено уголовное дело?
— Я не совершил ничего противозаконного.
В дверь громко постучали. Не ожидая позволения, в номер вошел коренастый мужчина в сопровождении целого отряда полицейских роботов.
