Ознакомительная версия.
– Ну, что же, посмотрим, где наша дорога закончится? – Риолю нравилось спокойствие капитана. – Дорога и начинается, и кончается там, где мы сами этого хотим…
…Риоль и капитан отправились в рубку, а кораблик продолжал пробираться к своей цели, северным отравам, прибрежные воды которых, ожидались богатыми селедкой. Волны накатывались на судно, заставляя его скрипеть, трещать, звенеть и вздыхать всеми частями, казавшимися игрушечными по сравнению с громадными, темно серыми, водными горами, оставляющими на палубе бурунившуюся пену, и чувство облегчения, после прохождения каждой очередной волны.
И каждый раз, когда очередная волна противостояла сейнеру, умудрявшемуся, под рукой капитана, развернуться к ней носом, она замирала, словно в удивлении от того, что кораблик продолжает свой путь, вздрагивала, как скакун, неожиданно наткнувшийся на препятствие.
И только пена, как грива коня на ветру, развивалась, угрожала, демонстрировала самоуверенность и самолюбование.
А сейнерку оставалось демонстрировать только одно – механическое упорство – героический снобизм эпохи думающей, что она – эпоха НТР.
За штурвал встал сам капитан, и ему удавалось всякий раз развернуть сейнер носом к волне, а Риоль, от нечего делать, стал считать волны.
Но, насчитав штук сорок, бросил это занятие, не потому, что оно было бессмысленным, а просто так.
– Стоит ли так упираться? – спросил капитана Риоль, – Может попробовать обойти шторм стороной?
– Такой шторм стороной не обойдешь,
Если уж он не обошел стороной нас.
– А ты знал, что этот шторм будет?
– Я знал только то, что какой-нибудь шторм на нашем пути встретится обязательно…
– Может, сменим курс и пойдем в какое-нибудь другое место? Кто знает – есть ли рыба у этих самых островов?
– Никто не знает, – капитан говорил спокойно, не отрывая глаз от очередной приближающейся волны.
– Прорываемся к неточной цели, неуверенные в результате, и с риском получить большие неприятности, – Риоль не критиковал действия, а просто констатировал факт.
– Да. Как Тухачевский к Варшаве в двадцать первом…
– Тухачевский плохо кончил. – С нами этого не произойдет потому, что мы рискуем не ради собственного тщеславия…
Так, перебрасываясь словами, под стоны крошечного, среди стихии корпуса, Риоль и капитан простояли в рубке всю ночь, а под утро ветер начал стихать и волнение постепенно улеглось.
На палубе стали появляться измученные морской болезнью люди.
Но эти люди смотрели на успокаивающийся океан и начинали улыбаться, подставляя лица ветру и, хотя и холодному, северному, но все-таки, солнцу.
В своей судьбе, судьбе астролетчика, Риоль попадал в самые разные бури, но эта штормовая ночь запомнилась ему сильнее всех, не тем, что она была особенно страшной.
Просто это была первая буря, с которой он столкнулся у себя.
На Земле.
– Кажется, самое неприятное позади, – сказал капитан, – А ты не испугался шторма.
– Ты ведь тоже не испугался, – ответил ему Риоль.
– А я вообще, боюсь не штормов.
Я боюсь туманов…
– Почему? – Потому, что туманы мешают и кораблям, и людям искать путь к родному дому…
Последним на палубу, скользкую от соленой воды и неверную на волне вышел Андрюша.
Посмотрел по сторонам и, увидев капитана, выходящего из рубки, подошел к нему:
– Я слышал, что у нас нет боцмана.
Эту должность мог бы занять я.
Я ее вполне достоин.
Капитан посмотрел на подзаплывшее лицо Андрюши, улыбнулся, не морщась, и даже не махнул рукой:
– А вы, уважаемый матрос, никогда не задумывались о том – почему это так много людей занимают не ту должность, которой они достойны по их мнению?..
Постояв на том месте, где только что стоял капитан, поразмыслив и ничего не придумав, Андрюша направился к человеку в длиннополой рубахе, который, вместе с еще несколькими матросами занимался укреплением легостей – вспомогательных веревок – на сетях.
Эта работа была хоть и монотонной, но требовала сосредоточенного внимания – любой плохо завязанный узел мог привести к перепутке сети, а то, и к расколу трала.
Единственное, что мог сделать Андрюша, это помешать тем, кто работает:
– Я вот, что думаю, – при слове: «думаю», – произнесенном Андрюшей, человек в длиннополой рубахе удивленно поднял глаза, – Я вот, что думаю – не понятно, к чему все это может привести?
– Ты задумался о будущем?
– Ага, – честно соврал Андрюша.
– Это – в смысле путей развития цивилизации? – человек в длиннополой рубахе прищурил глаза, в которых проскользнула смешинка.
– А, что – нельзя?
– Можно. Но разве ты разбираешься в диалектике?
– Подумаешь – диалектика.
Диалектика – это легко.
– Глупому – все легко…
– А вдруг – я в ней специалист? – не унимался Андрюша. – Достаточно послушать мнения двух тренеров противоборствующих футбольных команд по поводу назначения пенальти, чтобы перестать интересоваться мнением специалистов…
Андрюша постоял, посмотрел на то, как другие работают, потом упер руки в бока, и ушел.
А к человеку в длиннополой рубахе подошел Риоль, слышавший их с Андрюшей разговор:
– Мне кажется, что ты умеешь предсказывать будущее.
Человек посмотрел на Риоля глаза в глаза:
– Умеющих предсказывать будущее, у нас предостаточно.
Некому разобраться в настоящем…
– И что же происходит в настоящем? – Риоль продолжал стоять рядом с человеком. Тогда тот посмотрел за спину Риолю, в сторону юта, где находился камбуз, а потом кивнул головой в ту же сторону.
Риоль оглянулся.
В открытой двери камбуза появился кок:
– Завтрак!..
Уходя с мостика, Риоль как бы ненароком сказал человеку в холщовой длиннополой рубахе:
– Интересно, что сказал бы о предсказаниях Он?
Человек внимательно посмотрел на Риоля и ответил:
– Он сказал бы, что исполнение предсказаний зависит от самих людей…
…Сейнер шел к северным островам три дня.
Вахта сменяла вахту, день сменял ночь, и только океан оставался одним и тем же, не меняя ничего в окружающем пространстве.
И вокруг кораблика была пустота – такое место, где ветры заменяют горизонт.
Наконец, розовым утром, похожим на картины Роккуэлла Кента, стоявший на мостике у руля матрос – им оказался в то утро полноватый, в длиннополой рубахе – ударил в рынду в неположенное время, выкрикнув при этом зычным голосом:
– Земля! – впервые, привыкшие к тихой речи этого человека, члены команды услышали то, какой громкий у него голос.
На мостике Риоль и капитан появились почти одновременно:
– Твой голос удваивает величину этой хорошей новости, – весело сказал Риоль.
– Хорошая новость, – подтвердил капитан, – Даже не смотря на то, что она правдива…
Ознакомительная версия.
