Глава 14
Рафела
— Рафа, нам следует срочно поговорить. Идем. Маева ждет нас с тобой к завтраку.
Папа ухватил меня за руку и повлек за собой. Я остановилась и аккуратно высвободилась:
— Па. Подожди, я сперва договорюсь…
— Я же сказал, срочно. Все остальное потом.
На отца иногда «находит» и он ломится вперед как носорог, ни на кого не обращая внимания. Придется не сходя с места разобраться, где чей мех:
— От срочного ты меня увел. А остальное как раз потом.
Папа резко остановился, обернулся ко мне:
— Родители — тоже «потом»? Мы чем-то тебя обидели?
— Нет, — заглядываю в глаза, — вы же родные мне. Ближний круг, но не личный. Понимаешь, пап? «Все остальное потом» мне могут говорить только они.
— Багир, Мих, Бри… Родители на разговор утаскивают.
— Если что — я с тобой, — предупреждает Баг.
— Да брось, ну поругают немного. Или ты знаешь еще о чем-то?
— Предполагаю. Посмотрим.
— Впрочем, это не имеет значения, — продолжаю на одном дыхании, — мои не возражают. Пойдем, — беру отца за руку, — я так по маминому печенью соскучилась!
— Какой же ты все-таки ребенок. Печенье ей. Тут мир с ног на голову переворачивается, а ты даже не понимаешь…
— Я очень даже понимаю: переворачивается. Мир — он на чем стоит? На печенье к чаю, на ночной ласке, на том, чтобы обернуть любимого хвостом во сне. На том, комфортно ли Бри в Багировой рубашке…
— Печенье и Багирова рубашка.
Папа, наклонив голову, медленно и мягко ступает по парковой дорожке. Слишком неторопливо для объявленного «срочного разговора». Хочет обсудить что-то без мамы? У родителей бирета и подобные «секреты» возможны. Странно, у нас с Багиром тоже бирета, но и в голову не приходит обсуждать что-то в стороне. Потому что я знаю еще и дуату? А может — потому, что родителей только двое? В нашей семье информация ходит причудливыми путями и есть только один осмысленный стиль поведения — полная прозрачность. Но что же он хочет обсудить? Вопросительно смотрю на отца и наконец дожидаюсь:
— Как думаешь, Рафа, почему мы с Маевой остались на Основе?
— Здесь остались те семьи, кто сохранил надежду на возможность построения общей с людьми цивилизации, — осторожно отвечаю я. — А… разве нет?
— Общая цивилиза-ация… Ну конечно. Лозунг и флаг. Идея изучать мир с двух разных точек, в глубине и объеме. Ключевой интерес, на котором когда-то возник клан посланников. Хотя уже в первое десятилетие жизни на Основе всем стало ясно, что никакой общей цивилизации не будет. Почти всем… осталось несколько упрямцев, вроде Теодрана и его семьи, которые считают, что если не получается общего, надо уходить, но при этом остаются, на что-то надеясь. — Он прижал и вновь выпрямил уши. — А большинство бывших романтиков вернулось на Тош и отменили генетические изменения для своих детей.
— А к кому ты относишь вас с мамой? К упрямцам? — ловлю руками кончик хвоста, прищуриваюсь. Мне совсем не нравится, когда папа становится таким серьезным. В эти моменты он бывает жестоким… и говорит глупости. О чем сам потом жалеет. Встряхнуть бы его… но на мое мелкое баловство он не ведется, и продолжает:
— Нет. Мы остались по другой причине. Не хотелось бы, чтоб эта информация ушла к людям… но ты же все равно расскажешь Михаилу.
— Расскажу.
— Ладно. Может, посмотрит на вас с Багиром другими глазами. — Он дернул носом. — Ты знаешь, что падение численности людей ускоряется? И если так пойдет дальше, спустя три поколения люди исчезнут с Основы? Полностью, конечно, не исчезнут. Когда нынешняя цивилизация скатится в дикость, воспроизводство восстановится. Но люди будут уже просто дикари, а не хозяева мира. И планета станет свободна. Вот зачем мы остались. И сохранили изменения для тебя. Чтобы, когда придет время твоих внуков, им досталась практически свободная планета.
— Пап, — морщу нос, — вот ты сейчас надеялся, что Мих узнает, и станет иначе относиться ко мне? Или Березка — к Багиру? Ты правда на такое рассчитывал?
— Не то чтобы серьезно, — признает он. — Но стоило попробовать.
— Прогноз будущего людей мы и так знаем. Без всяких секретов. Достаточно посмотреть вокруг глазами людей. И нас это не устраивает. Меня и Бага, в частности.
— Вы расскажете об этом разговоре Теодрану?
— Зачем? Если цивилизация людей все-таки рухнет, пусть хоть кошраты что-нибудь сохранят. Это я тебе мысль Миха пересказываю. Давнишную. Мы еще с месяц назад говорили с ним об этом. Правда, не знала, что кто-то из кошратов ждет не дождется такого завершения миссии.
Мы добрались до нашего домика. Нет, правильнее теперь — до домика родителей.
— Хорошо, будем считать, что маленькая тайна нашей семьи оказалась не такой уж и страшной.
— Нет. Это маленькая тайна вашей семьи, а не нашей. И не столь уж безобидная: вам самим душно в описанном тобой будущем. Потому ма и ворчит часто последнее время. О! Печенье!
— Голодные хвосты пожаловали? — голос мамы в волне упоительных запахов доносится из кухни, — Или не голодные? Что-то долго шли.
Сижу в кресле, жмурюсь от ароматов, утягивающих в воспоминания, болтаем ни о чем. Печенье, чай, сладости…
— Рафа, с мамой что-то случилось!
— Мих? Что с ней?
— Не знаю. Говорят, она меня искала, но ни ее комм, ни квартирный не отвечают. Я еду в город.
— Мих, может… может, стоит мне съездить?
— Не надо, я сам. Все будет нормально, Рафа, только загляну домой и сразу вернусь.
Печенье утрачивает вкус и застревает в горле. Очарование домашнего завтрака испарилось, хочется куда-то бежать, что-то делать. Но молчу, изображаю мирную расслабленность, и быстро говорю с Багиром.
— … нам планируют затянуть регистрацию. Я посмотрел в документах — могут, до месяца.
— Но зачем это людям?
— Успеть сделать какую-нибудь пакость, это понятно. Какую именно — не знаю пока.
— Стоит предупредить Теодрана, ведь теперь это не только наш личный интерес, но и дело клана. Пусть наших аналитиков подключит, что ли.
— Я как раз к нему иду.
— Ты умница.
— Дочка, ты сегодня печенье не берешь. Невкусное получилось?
— Вкусное, мам. Очень. Я просто задумалась.
— Ну ладно. А то я забеспокоилась, не пора ли мне внуков ждать.
— Нет, пока не планирую.
— Вот как? Странно как-то не планируешь. Ты ведь не установила противозачаточный имплантат.
— Так я же с Михом. От него мне хоть как не светит.
