— Не говори так. Подлость не фундамент для счастья. Я люблю тебя, ты знаешь это. Ты мне бесконечно дорога. Не преувеличивай опасность, постараюсь управиться побыстрее.
— Ну, довольно! — Голос Джин звучал глухо. — В конце концов я сделала все, что в моих силах.
Перед небольшой лавчонкой человек в синем дырявом халате и кепке с длинным козырьком вытаскивал из грузового мотороллера проволочные ящики с литровыми молочными бутылками.
Узкий проулок упирался в высокую грязновато-коричневую кирпичную стену, заляпанную засохшим цементом. Справа небольшой проход вел в мощенный булыжником темноватый двор, образованный четырьмя мрачными, как тюремные постройки, серыми пятиэтажными домами. На галереях, вдоль окон, хлопало развешанное на веревке белье. В углу у сваленных в беспорядке чугунных с отколотыми краями труб с криком носились друг за другом несколько мальчишек. На расчерченном мелом асфальте прыгали голенастые девчонки. Пахло сыростью и помойкой.
Грег огляделся и направился к кривой облупленной двери, над которой висела табличка с номерами 1—20. «Значит, если на каждой площадке четыре квартиры, то он проживает на пятом этаже — высоко забрался», — подумал Фрэнк и вошел в короткий коридор, из которого сразу потянуло плесенью. Лифт отсутствовал, и Грег не спеша стал подниматься но кое-где выкрошенным бетонным ступеням, держась за щербатые, расщепленные и изрезанные ножами деревянные перила. Стены, когда-то зеленые, были исцарапаны. Краска вспучилась, в некоторых местах осыпалась, обнажилась пористая штукатурка. Стекла на окнах лестничных площадок толстым слоем покрывала пыль, словно их не мыли с момента постройки дома. На иолу валялись обрывки бумаг, окурки, шелуха земляных орехов.
Он остановился перед синей дверью с черной цифрой 19 на белой эмалированной треснутой табличке и позвонил. Никакого эффекта — звонок не действовал. Тогда он постучал. За дверью раздались шаги, кто-то, вероятно, рассматривал его в глазок. Потом, очевидно, решил, что пришелец достоин доверия, залязгали запоры, и дверь приоткрылась. Перед Фрэнком стояла пожилая полная растрепанная, неряшливо одетая женщина в очках, в неопределенного цвета то ли шали, то ли накидке-пончо и шлепанцах на босу ногу, из дыр на носах высовывались большие пальцы.
— Это вы, доктор? — Она приподняла очки на лоб и близоруко прищурилась.
— Да, — не задумываясь соврал Фрэнк, — здесь живет мистер Луис Корд?
— Здесь. Это он вас вызвал? Входите, пожалуйста. Грег шагнул в мрачную холодную переднюю. Из кухни несло запахом затхлой овсянки и свиного сала.
— Как пройти к нему?
— По коридору, последняя комната налево. Я провожу вас. — Женщина повернулась и зашлепала по облезшему линолеуму.
Коридор еле-еле освещала висящая на засиженном мухами шнуре слабая лампочка. Вдоль плинтуса валялась изношенная, запыленная обувь, набычился рогами руля лишенный колес велосипед.
— Сюда, пожалуйста. — Хозяйка постучала и громко крикнула. Она, кажется, была немного глуховата: — Мистер Корд, к вам пришли. Проходите, — обернулась она к Грегу.
Фрэнк потянул дверь и очутился в маленькой сумрачной комнате, в которой стоял спертый запах лекарства, пота и чего-то еще резковатого и кислого. Разделенное на мелкие квадраты рамой окно выходило во двор, упираясь в глухую стену соседнего дома. Обои отстали от сырости, местами висели клочьями. В углах громоздились покрытые пылью стопки книг. Кроме маленького столика и двух табуреток, никакой мебели. У стены, на постеленном прямо на полу матраце, лежал человек. Под спину он подложил две подушки в грязных синих наволочках.
Грег сразу узнал его — это был Смайлс. Вернее, то, что от него осталось. Худые, ввалившиеся щеки покрывала седоватая щетина, редкие волосы всклокочены, на лбу выступила испарина. Он тяжело дышал, наполовину прикрытые веками глаза затянула болезненная муть, тонкие губы крепко сжаты.
— Здравствуйте, — сказал Грег, — это вы больной, мистер Корд? Что вас беспокоит?
— Добрый день, — еле пошевелил сухими губами Смайлс. — Вы ошиблись, я хоть и неважно себя чувствую, но не вызывал врача, платить печем.
— А я и не доктор, не волнуйтесь. — Фрэнк закрыл дверь и присел на табурет. — С вашего разрешения, я сяду.
— Кто же вы тогда? — тихо произнес Смайлс. — Что вам угодно?
— Я детектив Грег из частной конторы «Гуппи».
— А-а-а, — безразлично протянул Рой и опустил веки. — Зачем я вам понадобился?
— Хочу, чтобы вы помогли мне, мистер Смайлс.
— Что? — Он вздрогнул и открыл глаза. — Какой Смайлс? Вы меня с кем-то путаете?
— Да, да. Я нуждаюсь в помощи, мистер Роберт Смайлс. Как видите, мне известно ваше настоящее имя и еще многое другое. Я даже знаю — прежде чем стать Луисом Кордом, вы успели побывать Чарли Смитом и уже однажды умерли, а потом воскресли. Я не собираюсь шантажировать, а прошу оказать содействие в одном деле.
— Кто прислал вас?
— Никто. Я пришел сам. Если хотите, по зову совести и долга.
— Даже так. Интересно. — Смайлс невесело усмехнулся. — В чем же ваш долг, объясните, пожалуйста. Хотя я абсолютно не вижу, чем могу быть полезен.
— Можете. Правда, у нас мало времени. — Фрэнк отвернул рукав и взглянул на циферблат. — Через двадцать часов с небольшим сюда явятся молодцы Дика Робинсона, их очень заинтересовала ваша персона.
— Ах вот что. — Глаза Смайлса сверкнули, лицо исказила презрительная гримаса. — Почему же они не пожаловали вместе с вами?
— Они получат адрес только через сутки. Ко мне эти субъекты не имеют никакого отношения, но, думается, их интересует то же, что и меня, во всяком случае, я так полагаю.
— А именно?
— Последние события с грабежом и раздеванием людей. Мне кажется, вам известны обстоятельства, способные пролить свет на эти происшествия, наконец, исполнители столь невероятных деяний и соучастники. Я буду предельно откровенен. Вы, как мне показалось, человек честный, должны помочь в этом. Погиб мой отец, полицейский инспектор, его вышвырнули со службы, а у него семья, маленький ребенок и куча долгов. Он застрелился.
— Негодяи, — хрипло протянул Рой. — Да, негодяи, но не те, кто раздевал, а те, кто расправился с вашим отцом.
— С ним расправились из-за них, — крикнул Грег.
— Не горячитесь. И не путайте причину со следствием. Вы ослеплены чувством мести и лишены способности правильно оценивать события.
— Мне плевать. Я разыщу подлецов и, уж будьте уверены, не побегу в полицию — ее эти бандиты могут купить с потрохами, а сам приведу приговор в исполнение.
