— Испытал.
— Попади вы хоть немного дальше, мы с вами сегодня не беседовали бы. Центробежная сила — жестокая и неоспоримая реальность.
— Нас учили, — сказал я, — что ни одно тело не может достичь скорости большей, чем скорость света.
— Опять верно. Ни одно материальное тело. Теоретически окружность планеты по экватору бесконечно велика, и любая точка на экваторе движется с бесконечной скоростью. Но с другой стороны, есть, или по крайней мере должен быть, предел, где материя перестает существовать, и этот предел можно рассматривать как экватор. На экваторе этой планеты скорость ее вращения фактически равна скорости света.
— Значит, планета все-таки не бесконечна?
— Почти бесконечна. Во всяком случае, невероятно велика. Посмотрите на солнце.
— Смотрел. Часто смотрел.
— С солнцем то же самое. Если бы оно не вращалось, оно было бы бесконечно огромным.
— Но позвольте, — возразил я, — теоретически оно все равно бесконечно. Как может во всей вселенной найтись место для множества тел, если каждое из них бесконечно велико?
— Есть ответ и на этот вопрос. Только этот ответ вам не понравится.
— Откуда вы знаете? Сперва ответьте.
— Пойдите в библиотеку и возьмите какую-нибудь книгу по астрономии, безразлично какую. Все они написаны на Планете Земля, а потому исходят из одних и тех же посылок. Если бы мы находились на Планете Земля, то жили бы в бесконечной вселенной, на одном из множества заполняющих ее тел, каждое из которых, даже самое крупное, имеет конечные размеры. Здесь все наоборот: мы живем во вселенной, которая при всей своей необъятности имеет конечные размеры, однако эта конечная вселенная заполнена множеством бесконечно больших тел.
— Бессмыслица какая-то…
— Не спорю. Я же сказал, что ответ вам не понравится.
— Но как мы сюда попали?
— Это никому не известно.
— И куда делась Планета Земля?
— Это тоже никому не известно.
Я сменил тему:
— Там, в прошлом, на моих глазах стали твориться странные вещи. Со мной были три женщины. Когда мы ушли далеко на юг, их тела начали изменяться. Они…
— А на севере, — перебил меня Блейн, — вы туземцев не встречали?
— Нет, мы… нам встречались поселения, но мы старались не подходить к ним.
— К северу от оптимума туземцы тоже физически изменяются. Они становятся очень высокими и тощими. Чем дальше на север, тем это заметнее.
— Мы ушли за оптимум миль на пятнадцать.
— Что же, тогда вы, наверное, еще не заметили ничего необычного. Уйди вы миль на тридцать пять, все вокруг изменилось бы до неузнаваемости.
Позже я задал Блейну еще один вопрос:
— Почему почва движется?
— Точно не знаю.
— А кто-нибудь знает?
— Думаю, что нет.
— Но куда она движется?
— Интереснее было бы спросить, не куда она движется, а откуда.
— А это известно?
— Дистейн считал, что движение почвы носит циклический характер. В своей Директиве он говорил, что на северном полюсе почва практически неподвижна. Южнее она начинает медленно смещаться в сторону экватора. Чем ближе к экватору, тем выше скорость движения, как круговая, вследствие вращения планеты, так и линейная. На экваторе и та, и другая скорости достигают бесконечно больших значений… И не забывайте — у планеты есть еще и южная половина. Если бы это был шар, правомерно было бы говорить о полушариях, но Дистейн применял термин не в его прямом физическом смысле, а просто удобства ради. Так вот, в южном полушарии все наоборот. Почва движется от экватора к южному полюсу, постепенно теряя скорость. На южном полюсе скорость опять падает до нуля.
— Вы так и не сказали, откуда же эта почва берется.
— Дистейн предположил, что северный и южный полюса идентичны. Другими словами, как только какая-то частица почвы достигает южного полюса, она тут же появляется на северном.
— Что за чушь!
— По Дистейну, никакая не чушь. Он учил, что твердое тело гиперболической формы бесконечно велико как по экватору, так и по оси вращения. Если вы способны вообразить себе что-либо подобное, то при этих условиях противоположные величины приобретают одинаковые характеристики. Отрицательные бесконечности переходят в положительные, наоборот.
— Вы цитируете его дословно или упрощаете?
— Думаю, что дословно. Но почему бы вам самому не заглянуть в оригинал?
— Так я и сделаю.
Прежде чем Блейн уехал из Города, мы договорились, что как только чрезвычайное положение будет отменено, мы станем ездить в разведку вместе.
Оставшись один, я внимательно прочел Директиву Дистейна — взял для меня экземпляр у Клаузевица.
Директива представляла собой два десятка страничек убористого текста, большая часть которого показалась бы мне полной абракадаброй, познакомься я с ним до того, как попасть за пределы Города. Теперь, пережив все, что мне довелось пережить, осмыслив собственный опыт и слова Блейна, я усмотрел в Директиве прежде всего подтверждение собственным выводам. Наконец-то передо мной отчасти раскрылся смысл системы гильдий: горький опыт позволил мне теперь охватить проблему в целом.
Страницы математических выкладок, пересыпанные уравнениями, я проглядывал по диагонали. Наибольший интерес вызывали абзацы, напоминавшие торопливые дневниковые записи. Иные из них мне запомнились:
«Мы чудовищно далеки от Земли. Сомневаюсь, увидим ли мы вновь родную планету, но если мы хотим выжить, мы должны вести себя как микрочастица Земли. Большего одиночества, большего отчаяния нельзя себе и представить. Вокруг нас враждебный мир, угрожающий нашему существованию ежедневно и ежечасно. Человек уцелеет здесь лишь до тех пор, покуда целы возведенные нами постройки. Главная наша задача — сберечь и защитить наш общий дом.»
Далее Дистейн писал:
«Я измерил скорость регрессии: она равна одной десятой статутной мили за двадцать три часа сорок семь минут. Дрейф почвы на юг медлителен, но неумолим; следовательно, надо передвигать платформу как минимум на милю каждые десять дней. Ничто не должно остановить нас. Мы уже встретили одну реку и пересекли ее с немалым риском. Несомненно, в предстоящие годы и мили мы столкнемся и с другими препятствиями, и к этому надо готовиться заранее. Надо сосредоточить усилия на поисках природных материалов, которые можно было бы хранить длительное время, а затем по мере надобности использовать как строительный материал. Даже мост можно возвести без особого напряжения, если подготовиться к этому заранее.
