Ознакомительная версия.
Наиболее впечатляющий подарок Россохиной ко дню рождения сделали Гончарова и Губанов. Они подарили ей миниатюрного андроида с внешностью Джони, изготовленного в лаборатории Хироси Исигуро (Hiroshi Ishiguro, профессор Осакского университета, Осака, Япония). В высшей степени забавный робот, внешне полностью совпадавший с молодым Джони времён начала двухтысячных. Робот поражал своей реалистичностью. Он был молод, в меру застенчив и к тому же влюблён. Безумно влюблён в Вику Россохину, продавщицу «Прекрасного мира компьютеров».
«Эти японцы — первоклассные специалисты», — призналась Алиса. Ещё один понт, подумал Митя, и не зря — андроид хоть и был реалистичным, но с точки зрения интеллекта сразу же чувствовалась его чудовищная ограниченность. Понт в русском языке означает преувеличенную гордыню, а по сути — хвастовство.
В этом смысле довольно показательным представляется фрагмент из нашумевшего к тому времени романа Джони Фарагута. Тайка разместила с десяток подобных фрагментов в Интернете и теперь радовалась — там началась настоящая истерия. Главный лейтмотив был всё тот же: «Что ещё за либерал такой осмелился надсмехаться над нашими ценностями!» «Писатель-экстремист, а чего вы хотели?» — отвечала им Нефёдова, но те не слушали и всё требовали Джонин адрес и вообще намеревались учинить расправу над ним.
СПРОС И ПРЕДЛОЖЕНИЕВ конце романа Джони вновь переносит нас в Крым. Полуостров явно полюбился ему. Да и как не полюбиться. Что ни год — он приезжал сюда. До бегства из России это было как раз то место, где он мог хотя бы отчасти отвлечься украинской речью и выдающимися пейзажами. На этот раз в главной роли предстаёт Лиза Берковиц. САМАЯ ПРЕКРАСНАЯ СВЯЗЬ, как мы помним.
«Так же как и морские котики с бегемотом, — пишет Джони, — Лиза Берковиц хорошо знала фонтан у Дарвиновского музея и не раз купалась там, воображая себя посреди Лансароте или пусть бы даже в Евпатории у соляных озёр». Этот украинский город был основан древними греками приблизительно две с половиной тысячи лет назад, но потом завоёван Россией и приведён в совершенный упадок. Глиняная амфора в краеведческом уголке — вот всё, что осталось от греческого мифа. Средняя зарплата в городе была чуть выше 100 евро, а продолжительность жизни едва дотягивала до 60 лет и неуклонно падала. Заметим, даже греческий пенсионер имеет сегодня 750 евро, не говоря уже о работающем греке. И хоть этот грек не очень-то доволен жизнью, он доживёт до глубокой старости. По данным сайта «Будь здоров» средняя продолжительность жизни в этой стране составляет для мужчин и женщин соответственно 76 и 82 года.
Лиза так и видела себя на приступке у церкви Святого Илии. Она сидела, скрестив ноги, и смирно поглядывала на водную гладь. Перед нею открывалась акватория морского порта, прохудившаяся лодка с жёлтым парусом, а в морской пучине — разбитый флот понтийского царя Митридата IV Евпатора. «Понт как Понт», — размышляла Берковиц.
Понт (лат. Pontos) — греко-персидское государство (302—64 до н. э.) на Южном берегу Чёрного моря. Связь между этим Понтом и нашим триколором казалась хоть и не явной, но существенной. По мнению Берковиц, украинская здравница как раз и была современным постсоветским Понтом. К тому же этот Понт и пиарили, мама не горюй.
Всё это время прохудившаяся лодка болталась у пирса, и казалось, её готовили к путешествию. Куда и зачем, Лиза не знала да и не хотела знать. На что мне? — думала она. У Берковиц было одно на уме — поскорей убраться из этого порта.
Из этого Понта, дразнила она саму себя.
Можно сказать, что у Лизы был сентиментальный клитор. Она получала удовольствие, не касаясь его, а лишь воображая, что касается. Рабочие стучали молотками, но вот о чём размышляла Берковиц, глядя на приготовления: эти рабочие — как художники импрессионисты. Стуча молотками, они словно водили кистями, крутясь у мольберта. Сегодня их картины продавались за бесценок, но уже при выходе из порта (из этого постсоветского Понта) они существенно подорожают.
Прирост выйдет из-за крайне низкой себестоимости эмигранта, покидающего Понт. У людей, продолжала Берковиц, то же, что и с потребительским товаром — продажная цена во многом определяется себестоимостью. При устойчивом спросе чем ниже себестоимость, тем выгоднее можно продать и молоток, и рабочего. Пересекая, таким образом, границу, рабочий и в самом деле становился художником и писал картину своего будущего.
Лиза не сомневалась, что лодка поплывёт, куда придётся. «Куда поплывёт ваша лодка?» — то и дело спрашивали на берегу. «Куда бог пошлёт», — отвечали рабочие. Разница между продажной ценой и себестоимостью, думалось Берковиц, есть не что иное, как коробка с гуашью. Применительно же к ней самой это был объём сентиментальности.
Сентиментальный человек — что пытливая лесбиянка. Его жизнь многообразна, но в той же мере и безысходна. Тут как с кондиционером: он всякий раз хватает грязь. Время от времени ты его чистишь, но также и ясно, что он долго не протянет. Именно поэтому необходимо заранее позаботиться о его замене.
Лодка и вправду плыла, куда бог слал.
«Но вернёмся к Святому Илии, — продолжает Джони. — Вообразив себя у этой евпаторийской достопримечательности, любой удивится: церковь, будто прилетела с другой планеты». Её архитектура и место резко контрастировали с окружающей местностью. Вот и Лиза: лишь подумав в минувшую среду про Наташиных котиков, сразу же перенеслась в постсоветский Понт и теперь недоумевала, сидя на своём приступке: в сущности, церковь представляла собой космический аппарат.
«Космический автомат для исполнения желаний», — смеялась Берковиц. Лиза озиралась и всё подыскивала момент, чтобы незаметно пробраться на лодку. К тому времени рабочие закончили ремонт и будто молились, дожидаясь темноты.
Несмотря на замысловатое устройство, принцип работы автомата был прост: он принимал деньги и выслушивал молитву. Единственной проблемой являлась её сбыточность. Автомат не давал квитанций об оплате, и, таким образом, не могло быть и речи ни о каком гарантийном обслуживании. То же касалось и отпущения грехов — космические пришельцы словно и знать не знали о товарном чеке, а только смотрели на вас своими голубыми глазами и разводили руками.
Лиза прекрасно знала такую ситуацию.
Всякий раз она натыкалась и на эти глаза, и на этот жест. Банкомат с молниеносной быстротой схватывал деньги, но на этом всё и заканчивалось. Может, и хватит уже, — думала она. И тогда, улучив момент, Лиза спрыгнула на землю и кинулась к причалу. Перебежав тротуар, она взглянула в последний раз на Святого Илию (этот гигантский монетоприёмник) и осторожно залезла на корабль.
Ознакомительная версия.
