Он вызывает Варшаву. На экране появляется худощавый человек с большой залысиной. Сергей узнает знакомого по фото хирурга Консовского.
— Я видел только что операцию, — говорил Сергей. И задает вопрос прямо в лоб: — Скажите, почему поручили делать ее Козыреву?
Брови Консовского чуть-чуть поднимаются.
— Козырев был необходим сегодня…
— А если бы?
— Что если бы? — спокойно переспросил хирург.
— С Козыревым случилось что-нибудь?
Консовский секунду разглядывает юношу.
— Вы что, не знали, что Ансельмо оперировал не один Козырев? — удивляется он. — Вы недавно работаете в Службе здоровья?
И затем терпеливо поясняет:
— Изображение Ансельмо передавалось в Гавану, Варшаву и Алжир. И мы работали вместе с Козыревым. Он больше нас продвинулся в теоретической разработке задачи, он первоклассный хирург и поэтому делал самое трудное. Но когда нужно было, мы подменяли Козырева, а последние пять минут перед самым решающим ходом работали без него. Козыреву необходимо было дать отдохнуть и собраться с мыслями. И те хирурги, что находились непосредственно у Ансельмо, тоже принимали участие в работе. Вообще такую операцию не в состоянии осуществить один человек! Ведь мы, в сущности, решали научную проблему…
Теперь, наконец, Сергей начинает понимать, что означали паузы в работе Козырева. Операция шла беспрерывно! И если бы случилось что-нибудь с Козыревым, его тут же подменили бы. Служба здоровья сделала все, что можно, чтобы спасти Ансельмо.
Но что она сделала для Козырева?
2
Ответ на этот вопрос мог дать только Савостьянов, руководитель Сибирского центра здоровья.
К нему и направился Сергей, закончив вахту.
— Я не понимаю, — горячо заговорил Сергей. — Раньше были доноры, которые жертвовали кровь для спасения других. Наука ушла вперед, и заменитель крови изготовляется искусственно. Сегодня Козырев отдал часть своей жизни Ансельмо. И люди согласились с этим! Ведь веем отлично известно, что у Козырева сердечная болезнь. Состояние его, может быть, даже более безнадежное, чем было у Ансельмо. Он проводит в санатории две недели каждого месяца. Но разве это выход? Где серьезная, настоящая забота о Козыреве? Как об Ансельмо! Неужели нельзя было избавить Козырева от такого тяжелого испытания?
Савостьянов задумывается.
— Как об Ансельмо… А вы знаете, в чем заключалась ошибка с Ансельмо? — спрашивает он.
Сергей удивлен. Ему казалось, что с Ансельмо все обошлось исключительно удачно.
— Там была ошибка?
— Да. — Савостьянов говорит твердо. Глаза его смотрят прямо в глаза Сергея. — Козырев хотел выиграть время, чтобы найти способ исцеления Ансельмо. И он прописал Ансельмо абсолютный покой. Ансельмо сказали: не двигайся, не волнуйся, не думай ни о чем. Ему определили жизнь без всяких стимулов. И сердце его ослабело! В этом и заключалась ошибка. Будь у Ансельмо цель в жизни, какая-то определенная задача, посильная для него, — я убежден: он прожил бы еще год без операции.
Очевидно, удивление не сходило с лица Сергея.
— Вы сомневаетесь? — спросил Савостьянов и продолжал: — Что такое жизнь? — Савостьянов положил руку на плечо Сергея. — Для кибернетической машины — постепенное изнашивание ее частей. Биологическая жизнь — обмен, питание клеток… А жизнь человека? — Савостьянов отнял руку, сжал пальцы в кулак. — Все ее богатое содержание! Прежде всего человеку нужно счастье работы. И у него должна быть цель! Такая цель, что ради нее можно рисковать или даже жертвовать жизнью… Козырев потому и занялся новыми областями хирургии, связанными с деятельностью сердца, что хотел смягчить участь больных, считающихся, подобно ему, безнадежными. В этом для него смысл жизни, главный ее стимул. Продлить Козыреву жизнь — пусть даже в биологическом смысле — можно, только не выключая его из жизни общечеловеческой. Вот почему я высказался за то, чтобы он участвовал в сегодняшней операции. Конечно, я наблюдал с помощью приборов за Козыревым во время операции не менее пристально, чем он за состоянием Ансельмо. И роботы дежурили, чтобы сразу прийти на помощь Козыреву, прежде чем кто-либо из людей успел бы перешагнуть порог операционной.
Открытия свалились на Сергея одно за другим. Оказывается, Козырев для Савостьянова своего рода Ансельмо. И Савостьянов борется за жизнь Козырева своим методом.
— А риск все-таки оставался? — тихо спросил Сергей.
— Оставался, — признал Савостьянов. — Но, — он пожал плечами, — что ж поделаешь. Другого выхода, в сущности, ведь и не было. Козырев, как вы сами понимаете, знал, что он больше других может сделать для спасения Ансельмо. Представляете, с каким сознанием жил бы он, если бы операция без его участия окончилась неудачно. Вы могли бы со спокойной совестью обречь человека на это?
— А если бы операция прошла неудачно при его участии?
— Сегодня многое было поставлено на карту, — сказал Савостьянов. Он на минуту задумался. Сергей заметил, что рука его чуть вздрагивает. Да, сегодня, кажется, многим пришлось поволноваться. — Но я не жалуюсь на жизнь. И, между прочим, продолжительность жизни людей на нашей планете увеличивается от года к году. Десятки различных и всем известных факторов способствуют этому. Вы не найдете среди них только одного — ничегонеделанья.
— Мы не машины… Словом, я не обещаю вам жизнь без забот. Ну, что, вы не раздумали работать в Службе здоровья?
— Нет, — твердо ответил Сергей. — Мне начинает нравиться.
«Хорошо машинам, — вспомнил он, — Нет, людям интереснее…»
Сапарин Виктор Степанович СУД НАД ТАНТАЛУСОМ Научно-фантастические рассказы
М., «Молодая гвардия», 1962, стр.224 Редактор А. Строев Художник И. Ушакова Худож. редактор Н. Печникова Техн. редактор Н. Михайловская А09409. Подп. к печ. 29/IX 1962 г. Бум. 84х108. Печ. л. 7(11,48) Уч. — изд. л. 10,9. Тираж 115 000 экз. Заказ 1404. Цена 48 коп. Типографии «Красное знамя» изд-ва «Молодая гвардия».
