Рядом, в комнате, бухнула дверь об стену. Послышались крики. Ничего, они сначала в небо посмотрят… И тут наконец тополевую листву взметнул удар крыльев, вдвое мощней и шире, чем обычные Серегины. Все-таки перестал играть в войну и переоделся, спасибочки!
Орел-змееед подхватил черную кошку с моей руки, как Машку — няня-сова. В воздухе реяли серые перья. Вороньих тушек, впрочем, на газоне не имелось.
— А тр-рупы где? — не помню, как сама успела обернуться — кажется, прямо в падении. Мы летели резко вверх, поднимаясь над домом. — Сожр-рал?
Серега едва повернул ко мне голову, как сзади ударили выстрелы. Без шансов: зону, которая простреливается из окна, мы только что покинули.
А вот будь я здесь одна — только бы меня и видели. Рванула бы вперед, прочь от дома, как в прошлый раз, и… Хотя усатый хмырь говорил, что по птицам стрелять не любит, но и нелюбимую работу можно выполнять хорошо.
Зато выследить в воздухе нас было бы легче легкого: Серега в своем втором любимом Облике — не самая маленькая птичка. Поэтому в воздухе мы оставались недолго. Пятью минутами позже на Ленинском проспекте, у «Трансагентства», голосовала странная группа граждан: небольшого роста мужчина в джинсах и куртке, при нем взъерошенная тетка, на плече у которой рыдает девушка. Настя по завершении акции разревелась и выводила на всю улицу «у-у-у» не хуже Машки. Весь пиджак мне промочила слезами.
Голосовал Серега эффективно: не пустой рукой, а крупной голубенькой бумажечкой. «Тойота» цвета зеленого заката остановилась мгновенно. Серега скомандовал гнать на Кузнецкий мост и вытащил мобилу. Строго обернулся к нам, я шикнула на Настю, та зарыдала бесшумно. И откуда в девчонках столько слез? Просто пожарный кран какой-то.
Серега звонил Валерке: отчитался о наших подвигах… собственно, просто назвал Настино имя и адрес дома, где мы только что развлекались. Теперь из трубки доносилось еле слышное раздраженное мяуканье, а Серега главным образом молчал. Изредка подавал реплики. Многообещающие. Вроде «тут я с тобой согласен», «да, женщины — они…»и «ну я бы так не сказал». Надо полагать, Валерка читал ему краткий спецкурс о роли личности Г.Е.Афанасьевой в истории и культуре.
Настя продолжала реветь, и я сказала строгим шепотом:
— Вообще-то, Настюш, как говорили классики — для начала я хочу услышать от тебя всего пять слов. (Она подняла голову и заморгала на меня слипшимися ресницами.) То есть по-русски и четырех хватит: «я больше не буду».
— Я больше не бу-у… — губы Настины снова поползли в стороны. Ага, давайте продолжим плакать, теперь в знак раскаяния.
— Чего не будешь?
— Ничего! Деньги зарабатывать не буду! Все равно мы никогда не будем вместе!
Ну да, разумеется. Восемнадцать лет, впереди никаких перспектив, жизнь кончена.
— Почему никогда?
— А потому! Они, там… все время мне промывали мозги… что вообще нормал и оборотень — это безнадежно, что есть статистика… что мой парень никогда не будет относиться ко мне… как к человеку… что его просто забавляет, что я… типа такая забавная игрушка… но все равно он меня по-настоящему не полюбит, потому что я…
— Стоп-стоп-стоп! — Я покосилась на затылок водителя — профессионально-равнодушный, впрочем. Серега спрятал мобилу и вел с ним светскую мужскую беседу о долбаных пробках и ценах на бензин. Можно было подумать, то и другое для него жутко актуально. — Они думали, что ты из нормалов и твой парень — нормал, так?
— Да!
— Но на самом-то деле…
Я замолчала, пораженная свежей мыслью.
— Виктор — нормальный! Вы что, не поняли?!
— Да нет, как-то речь не заходила… — промямлила я. Да, коллизия. Это многое объясняет.
— Ты поэтому сбежала из дома?
— Ага… Мама всегда говорила, типа в шутку, но я знаю, что она серьезно: Настюша, все, что угодно, только не нормал, лучше немосквич, чем необоротень… — Она судорожно вздохнула. — А Вик и не оборотень, и не москвич.
— Ну, петербуржец — это не фатально, твоя мама не их имела в виду. А про нормалов и наших, про статистику там всякую мы потом с тобой поговорим подробнее. Но я думаю, тут нет повода для рыданий. Все хорошо, что хорошо кончается.
Не знаю, успокоили Настю мои слова или просто слезы наконец иссякли. А я говорила не совсем то, что думала. Сотрудники Антона Михайловича врали насчет безнадежности: пары «оборотень — нормал» существуют, и есть среди них вполне благополучные. Но есть и другие. Посмотрите, например, на доктора Рязанцева с супругой. И добавим, что отношение нормальной женщины к невестке-оборотню в принципе сходно с возможной реакцией Настиной мамы на зятя-нормала. Что поделать, уж если среди людей так много значит национальный вопрос и наличие московской прописки, а наши косо глядят — скажем чисто теоретически — на птицу под ручку со зверем…
Как раз на этом месте мои размышления были прерваны. В кармане у Сереги заиграло «Все выше, и выше, и выше», и он снова вытащил мобилу.
— Да. Знаю, конечно, она сейчас со мной, все нормально. Едем к Валерию Петровичу… Скажем так: была нештатная ситуация… Я сейчас ей трубу передам, поговорите сами.
Серега перебросил локоть через спинку кресла, протянул мне телефон:
— Твой.
— Привет, Галка, — сказал Летчик Ли. — Ты как? Я тебе звоню, звоню, ты не отвечаешь, думал, случилось что…
— Привет… Слушай, я… извини, пожалуйста, я мобильник потеряла, который ты мне…
В носу защипало. Ну, только этого еще не хватало!
— Мобильник? Господи, а я уж перепугался. Лапа, перестань, ерунда какая, купим тебе новый, еще лучше. Сим-карту, конечно, жалко, память…
Память… Я тупо уставилась на проплывающее за окном «яйцо Гагарина». Вообразила, как звонит бывший мой телефончик на столе у белобрысого Антона, как раз за разом высвечивается на экране имя звонящего… то есть не имя, хорошо, что прозвище не имеет никакого отношения к паспортному имени, зато номер нетрудно посмотреть в книжке — номер, отлично известный тем, кто заказывал фото с корпоративки… Меня бросило в жар.
— Ли! Ты в этот «Веникомбизнес» еще не звонил?!
— Куда? А, да. Не звонил пока, сейчас как раз собирался…
— Не звони! Вообще скройся от них, лучше всего и на звонки не отвечай!
— Как это?
— Просто! Не делай этого, понимаешь?
— Не понимаю, лапа. Люди ждут, а я…
— Они не того ждут, — вразумительно объяснила я. — Просто не звони им! Я тебе потом все расскажу, ладно?
— Договорились. — Летчик Ли никогда со мной не спорил. Почти никогда. — Целую.
Я прочел всю энциклопедию насквозь: все искал чего-нибудь такого, чего нельзя купить за деньги; так на той неделе придется, должно быть, взяться за дополнительные тома.
