меня вопросами дурацкими достаёшь!
– А я с него вины не снимаю, просто он сейчас в таком же положении, что и мы! А что ты предлагаешь для продления нашей жизни? – кот обращался уже к Пирату.
– Слушай, кот, я виноват перед тобой и не только. Мне уже не сбежать, но ты ещё можешь. Я помогу. Пусть это будет хоть небольшим оправданием и искуплением для меня. Я устрою свару с охранниками, а вы в это время исчезнете. Найдите Джесси. У неё есть хлеб. Скажете ей обо мне и о том, что я очень раскаиваюсь за своё отношение к ней.
– Ты предлагаешь мне позорное бегство? А в чём я виноват? Ну, выступил на собрании против свиней! Я думаю, что будет суд, как обещал Старый Хряк, и там установят мою невиновность. Плюс, я обязан, открыто сказать всем животным то, о чём мне сейчас стало известно. Я просто не могу поступить иначе! Ты виновен, Коммод виновен, Старый Хряк виновен – значит, мы будем судить вас! Открыто, всем миром и тебе, Пират, конечно, зачтётся твоё раскаяние!
– Кот, не глупи! Ты же умный, а несёшь сейчас полную ахинею! Матильда, хоть ты ему скажи, пусть подумает о тебе и о ребёнке! Вас никто судить не будет, тем более, честно судить! Неужели, Альфонс, ты этого не понимаешь?
– Не верь ему, Альфонс! Ты уже поверил однажды одному псу! Я верю в справедливость и сплочённость всех животных! Я верю в божью милость, хоть он и пытался очернить святое имя бога нашего! Мы ни в чём не виноваты! Это не мы должны здесь сидеть, а свиньи!
– Ты слышишь, Пират? Даже самка имеет больше понятия о чести и справедливости, нежели ты! Я никуда не побегу и буду требовать честного суда! Прошло то время когда мы, коты, шарахались от всех, кто больше нас по размерам. Теперь мы все равны!
– Ну как знаешь, кот, – грустно ответил ему Пират, – подумай хорошо, пока ещё есть время.
Они замолчали после этих слов, и это молчание продлилось довольно долго, до тех пор, пока в комнату, в сопровождении двух волкодавов, вошли свиньи Джулия, Артур, Блез, Роза и баран Эрнест.
Они важно уселись вдоль стены, и Джулия, огласив решение собрания всех животных и птиц о создании высшего совета «По защите святой веры», объявила первое заседание этого совета открытым.
– Начнём с кота и его семьи, – важно промолвила она, – есть возражения? Нет?! Тогда приступим. У меня нет никаких сомнений, что перед нами злобный еретик и враг! Для меня не нужно даже его признаний, хотя для порядка, они были бы не лишними. Он признался в преступлениях своим действием, своей провокацией, своим богохульством, своим «животным» антисвинизмом.
Кот, я думаю, что тебе есть смысл во всём признаться, раскаяться, тем самым, облегчить свою участь и очистить совесть. В противном случае нам придётся применить особые меры воздействия к тебе и твоей семье. Так что, кот, будешь упрямиться или очистишь душу чистосердечным признанием?
– Я ни в чём не виноват! Мне не в чем раскаиваться! Во всём виноват Коммод! Это он сказал, что свиньи готовят переворот и предложил мне спасти свободу всех животных!
– Ну, что я вам говорила! – возмущённо взвизгнула Джулия. – Этот кот – закоренелый преступник! Я думаю, что вина его доказана! Кто-нибудь считает иначе?
– Да, что с ним разговаривать! – воскликнул Блез. – Он виноват уже тем, что родился! Первородный грех в этих тварях укоренился с особой силой. Я давно к нему присматривался (тут Блез солгал, ибо кота он впервые увидел на этом собрании) и он мне давно не нравится.
– Давайте вырвем усы его жене. Может это заставит его задуматься… – негромко, но как-то зловеще прошипела Роза. – Они все одним маслом мазаны, еретики проклятые…
– Но, может быть, дадим ему шанс спасти себя и свою семью, если он, конечно, раскается и даст слово, верно служить делу бога нашего? – решил разыграть роль «доброго» следователя Артур.
– А я-яя ка-ак все-ее! Подде-еерживаю! – отозвался баран Эрнест.
– Добрый ты, Артур, а доброта – это дело бога! – Джулия подмигнула Артуру. – А мы воины божьи и доброта – не наш удел! Так же, как и слепое доверие! Ты слышал, чему учил наш повелитель? Кругом еретики, враги и методы их борьбы подлы и коварны! Этот кот тебе сейчас признается в чём угодно и покается. Пообещает, что он исправился и будет самым верным прихожанином, но не верь ему! Коты – это самые лживые и непостоянные твари! У них нет ни веры, ни принципов! Они живут сегодняшним днём и могут всегда, в зависимости от обстоятельств, менять своё мировоззрение. Это враждебные элементы! Наша вера держится на слепо верящих, принципиальных, целеустремленных животных, которые никогда не задумываются о другом смысле жизни, кроме того, что им был установлен богом и нами. А кот —существо независимое и поэтому он всегда будет угрозой для веры нашей, ибо будет всегда дурным примером для остальных верующих и благочестивых животных.
– Но, позвольте! – начал было кот. – Почему вы не хотите принципиально разобраться?
– Замолчи, еретик! Не оскорбляй высокий совет своими грязными выражениями и обвинениями! Или ты считаешь, что в совет назначили некомпетентных, продажных и предвзятых членов?
– Да! – закричал отчаявшийся кот. – Я требую…
– Братья и сёстры! – не став слушать требований кота, начала Джулия. – Я думаю, что всё ясно! Наш совет наделён ещё и судейскими полномочиями, поэтому, учитывая, что эта семейка предала свою душу абсолютному злу, предлагаю высокий совет рассмотреть моё предложение и приговорить всю эту семейку еретиков и богохульников к смерти. Приговор я предлагаю привести в исполнение немедленно, дабы исключить попытку колдовства и побега.
– Как же так? – опешил потрясённый кот, внезапно потерявший всю свою былую гордость, храбрость и веру в справедливость. – Ведь я же ни в чём не виноват! А как же суд?
– Не-е-е-т! – вдруг взорвалась доселе тихо сидевшая в углу Матильда. – Я не хочу! Пощадите! Альфонс! Сделай всё, что им надо! Они обещали смягчение наказания! Мы всё сделаем! Мы во всём раскаиваемся! Мой ребёнок!.. Он ни в чём не виноват! Его за что убивать?
– Я признаюсь во всем, что вам нужно! Я искренне раскаиваюсь в содеянном! Спрашивайте! – кот был потрясён происходящим и сломлен окончательно.
– У нас есть сведения, что ты состоял в преступной связи с еретичкой Джесси, которая внушила тебе ненависть к нашему богу, нашему благородному делу освобождения животных и злобный антисвинизм – это так?
– Я
