3
Я вышел из административного здания и направился к тому кирпичному забору, за которым возвышались заводские трубы и ангары. Надеялся отыскать стоянку служебного автотранспорта и дождаться рейса в город. Пешие переходы меня доконали.
Впереди маячила проходная. Сторож меня, разумеется, на завод не впустил и про автобус почему-то ничего не сказал. Сколько я ни пробовал раскрутить его на разговор, он все время повторял одну и туже фразу:
– Пропуск!
Я показывал ему ту бумажку, которую мне выписали в отделе кадров, но он говорил:
– Нет фотографии. Не установленная форма.
– Это правда, что тут изготовляют противотанковые мины? – спрашивал я. – Не поможете мне приобрести ящик? Хорошо заплачу.
Его лицо делалось как камень.
Я побродил вдоль забора; он был высоковат, чтобы через него перелезть. Я попробовал. Да, не ниндзя я, не ниндзя. Пройдя вдоль всего периметра, я не обнаружил в нем ни одного прохода и вновь оказался у главного корпуса. Видимо, автобус, если таковой появится, проедет через ворота проходной. Больше негде.
Я высмотрел невдалеке навес, под которым были сложены бочки, и направился туда. Подкатив бочку к стене, я поставил ее вертикально, влез на гулкое днище и начал карабкаться наверх. До того мне хотелось узнать, что производят на этом дурацком заводе. А заодно убедиться, что на территории стоит парочка автобусов.
В тот момент, когда я уже повис на заборе, сзади раздался резкий скрип тормозов. От неожиданности я разжал руки и свалился в траву.
В десяти метрах от меня стоял черный джип. Из машины выскочили двое громил в камуфлированной форме и двинулись ко мне, на ходу отстегивая дубинки.
– Пропуск! У меня пропуск!!! – неистово заорал я первое, что пришло в голову, и выставил вперед руку с клочком бумаги.
Подбежавший справа громила вырвал бумажку у меня из рук, поднес ее к лицу и тут же швырнул на траву. Листок упал рядом со мной.
Я бросил на него взгляд. Это был просроченный билет в ночной клуб «Потерянный рай», которым я так и не успел воспользоваться. В горячке я достал его вместо пропуска. Хотя, думаю, пропуск теперь мне мало помог бы. Приготовившись получать удары, я сжался, подтянул колени к животу. Внутри кипела злость. Ничего, перетерплю.
Увидев, что я лежу и не сопротивляюсь, охранники подняли меня и, ухватив за подмышки, поволокли к машине. Я для приличия перебирал ногами, едва касаясь земли. Весу-то во мне почти восемьдесят пять кило, а этим хоть бы что. Меня швырнули спиной на капот. Громилы отступили на шаг.
Один спросил:
– Это ты разговаривал с водителем на территории второго участка?
– Не знаю, о каком участке идет речь, – ответил я. – Мне даже неизвестно, что это за учреждение.
– Зачем на стену лез? – бесстрастно спросил другой.
Меня в который раз охватило ощущение бессмысленности происходящего. Заныла ушибленная нога и вернулась головная боль.
Обыскав с ног до головы, парни запихнули меня в машину, на двери которой было написано «Общество Блюстителей Порядка. г. Полиуретан». Подняв тучу пыли, джип рванул с места.
Иногда мы сворачивали с главной дороги и проезжали через узкие тоннели. Их купол был разомкнут; наклонные железобетонные плиты соединялись наверху металлическими фермами. В пространстве между ними синело небо.
Эти тоннели заметно сокращали дорогу. Я не понимал, как мог их не заметить раньше, но зато теперь до меня дошло, куда подевались автобусы.
Меня отвезли в город. Вернее, депортировали за пределы спирали и отпустили. Я шел и прислушивался, двинется ли машина с места. Но машина не уезжала. Я чувствовал спиной взгляды охранников. Прежде чем завернуть за угол, повернулся и помахал им рукой.
Я стал заговаривать с редкими прохожими, намереваясь узнать, где в городе находится железнодорожный вокзал. Мне всякий раз указывали другое направление. В конце концов, я выбрал наугад и прибавил ход.
Я пытался выйти на ту дорогу, по которой пришел, но все время попадал в незнакомые места. Хотелось есть – один кусок хлеба это же ничто, но работающих магазинов на моем пути не встречалось. Меня опять окружали заборы частных дворов. Людей за ними не было видно.
Заметив черешню, перевалившую ветви через штакетник, я остановился набрать ягод. Пока набивал ими карманы куртки, ни одна собака на меня не залаяла. У меня закрались подозрения, что их вообще нет в Полиуретане. Странно.
Неожиданно среди ветвей проглянул мост, по которому сегодня утром я вошел в этот странный город. Вот ведь угораздило. Подкрепляясь на ходу черешней, я сразу же устремился в его сторону, но тут улочка запетляла и оборвалась. Вернее, она трансформировалась в узкую, едва заметную стежку, заросшую репейниками. Тропка привела меня в балку размером с огромный стадион. На склонах ютились дома. Они казались покинутыми, но ощущение, что за мной наблюдают, не оставляло ни на минуту.
На ватных от усталости ногах я сбежал по тропинке вниз к ручью, обросшему кустарниками терна и ивняком. Остановился на берегу и огляделся. Четко очерченные края балки напоминали волнистую линию, проведенную темно-зеленой гуашью.
Вдруг мне показалось, что тысячи людей, выйдя из домов, стоят надо мной, повернув ко мне бледные лица, на которых отсутствуют черты. Просто неподвижные белые пятна.
Я опустился на колени и умылся в ручье. Вода оказалась теплой. Среди камней резвились мальки, над бархатными верхушками камышей сновали стрекозы. Я огляделся. Видение исчезло.
Выбравшись из балки, я почувствовал себя обессиленным. Теперь моста не было видно. Более того, я потерял даже направление, в котором нужно двигаться. Опять пришлось идти наугад.
Я обходил какое-то кирпичное сооружение, как вдруг двое нетрезвых полиуретанцев преградили мне дорогу.
Вперед выступил долговязый парень с вытянутой, как веретено, головой.
– Мужчина, помогите нам в одном деле, – без всяких предисловий прогундосил он.
Уши у него были сильно оттопыренные, глаза наглые и презрительные.
Я попытался его обойти, но второй, низкорослый и лохматый, вынырнул из-за спины первого.
Втянув голову в плечи, разведя руками, он плаксиво проговорил:
– Че те, трудно помочь, что ли?
– Мне это неинтересно, – сказал я и попытался отстранить его рукой. Но лохматый уперся. Он даже наклонился под углом, чтобы противостоять мне.
– Да ладно тебе, ладно, – долговязый просунул между нами руку. – Слушай. Это ж дело плевое совсем.
Я похолодел и отшатнулся, увидев на его руке свежую кровь.
– А, пардон, минуточку, – долговязый достал из кармана самый грязнейший на свете платок и вытер им руку.
– Это курица! – сказал он, обращаясь одновременно ко мне и своему напарнику.
