Так за несложными бытовыми мелочами пролетел еще один мой вечер. Уже укладываясь спать, я вспомнил о близящемся зачете и обещанной профессору статье о формировании этических норм у современной молодежи. Ну что ж, этим можно заняться завтра, а сегодня лучше посчитать овец, ну или полуголых моделей прыгающих через надувной бассейн. Расслабившись и приняв удобное положение, я взялся за подсчет прыгучих млекопитающих. В этот момент я словно бы ощутил, как у меня перехватило дыхание, но чувство это было только в голове. Открыв глаза, я уставился в потолок и ждал, когда зазвонит мобильник. Дребезжащая трель раздалась с точностью до секунды.
— Это снова ты? — задал я свой обычный вопрос.
— Да. А кто еще может тебе звонить ночью? Конечно я. Опять баб считаешь?
— Слушай, может, хватит уже в моей голове копаться!
— Расслабься. Ты сам так сильно думаешь, что только слепой не увидит твои образы. И вообще как день провел?
— Ты еще банальней вопроса не могла придумать? — уже начиная раздражаться, вопросом на вопрос ответил я.
— Да успокойся ты. Чего такой напряженный? Давай я лучше тебе сказочку расскажу. Жила-была маленькая девочка, милая, красивая и добрая. Жила себе и не тужила, росла потихоньку. С подружками играла, маму с папой слушала, в школу ходила. Пока какой-то ублюдок не убил её. И теперь она непонятно где и непонятно зачем. Да еще и говорить может только со своим убийцей. Правда только во сне и иногда. Но хоть какое-то развлечение. Так что, мистер Убийца Маленьких Девочек, как вам сказочка?
— Еще раз тебе говорю, я не убивал никого и никогда. Это вообще какой-то бред. Почему именно я? И что ты такая за девочка без имени и всего остального? Сказала бы мне хоть что-нибудь о себе, я бы поискал в инете информацию. Может, нашел, кто тебя убил, и ты бы отправилась в рай или куда там нужно спокойно. А так — имени не помню, что случилось, говорить не буду. Но вот мозги пару раз в неделю понасиловать могу.
— Слушай! А может, ты меня того? В смысле перед убийством изнасиловал? Ты вон и так баб голых каждую ночь считаешь, и сейчас обмолвился. А? — с ехидцей ответила мне М.М.Д (Маленькая Мертвая Девочка).
— Ну, если следовать твоей логике, то и должен всех насиловать, кто мне понравился. А потом убивать. Даже домашних милых котов. Так что ли?
— А ты не передергивай! Баб представляешь? Девочек убиваешь? Если одно с другим сложить, насильник и получается. Так что кайся, может и прощу!
— Да в чем каяться? Заколебала ты меня уже, честное слово, можешь хоть рассказать, как тебя убили? Или как убийца выглядел? — попытался вновь я выпытать у нее хоть что-нибудь.
— Как убили, не помню. Убийца выглядел, как ты.
Вот так всегда. Или не помню или все ты, чудовище этакое, сделал. Ладно, остается как всегда единственный выход. Я выключил мобильник, но все еще слышал голос М.М.Д., только уже в голове. Затем поднялся с постели и открыл окно. В лицо дохнул холодный слякотный ветер осени и запах спящего города. Я встал на подоконник и прыгнул вниз.
Утра, как такового для меня не было, ведь после прыжка из окна, я так и не заснул. Пролежал, уставившись в потолок, до хмурого рассвета и только тогда понял, что заснуть мне не грозит. Чай, душ, и зажжённая, но не выкуренная сигарета, — все это так и не вернуло мне ощущение реальности. Уже в университете после второй пары, я, кое-как оклемавшись, стоял у окна и, прислонившись странно горячим лбом к прохладному стеклу, смотрел на безумных голубей.
— Эй, правильный мальчик! Ты что, оглох совсем? Не слышишь, когда к тебе друзья обращаются? — раздался позади меня чей-то наглый голос.
— Может, после твоего близкого общения с Соколовским ты зазнался? А?! — теперь уже с ехидцей продолжил стоящий за моей спиной.
Я не выдержал, обернулся и увидел перед собой ухмыляющуюся рожу Диматова.
— Ну что молчишь? Сказать нечего? Подлизался к профессору, теперь автомат, небось, получишь. А все остальные холопы, должны на поклон идти, то есть на зачет. Сам еще тут о чести рассказывал, справедливости. На себя посмотри, а потом речи толкай великие, — продолжил презрительно он.
Я молчал. Мне и вправду нечего было сказать. Диматов был прав, пусть в своей искаженной манере, но прав. И эта правда резала не хуже острого ножа, только вместо лезвия были слова, а вместо тела совесть. Я посмотрел на него и лишь грустно кивнул.
— Что ты киваешь? Стыдно? Да какой в тебе стыд. Только болтать и умеешь. Кухонный революционер, — бросил он мне и, развернувшись, резко пошел прочь.
Оплеванный словами, я стоял и думал. Где грань между моей справедливостью и чужой? Говорят, свобода одного человека кончается там, где начинается свобода другого. Так ли это? Или все более размыто? Правильно ли я согласился сдать зачет «автоматом», пусть и в другой форме. Или надо было отказаться, гордо подняв голову. Но тогда, возможно, кто-то более хитрый и пронырливый, да тот же Диматов, написал бы статью и получил «автомат». Вот только я бы не подошел к нему с упреками. Для меня это было бы низко. Ладно, хватит уже о думах людских, от этого можно и мозги сломать. Надо заняться бы и материализмом. А именно отобедать в столовой. Конечно, после стипендии я мог бы себе позволить и близлежащее кафе. Но, заглянув в недалекое будущее, очень пожалел бы об этой идее. Так что здравствуй борщ по 13 рублей и киевские котлеты из кур-мутантов. Как я и ожидал, в столовой была огромная очередь, но я, как и все нормальные студенты, был готов пожертвовать хоть целой парой во благо правильного пищеварения. Наслаждаясь трепом людей стоящих со мной в очереди, я узнал много интересного, как о половой, так и о общественной жизни многих моих знакомых, ну и немного историй о представителях преподавательского состава. Наконец, когда мои уши уже были сыты, подошло время наполнить желудок. Молниеносно заказав себе милого сердцу борща, а так же дефицитной гречки с небольшой порцией гуляша, я завершил дело постсоветским компотом из сухофруктов и сочной булочкой с капелькой джема сверху. Расплатившись и еле волоча поднос, доверху набитый едой, к ближайшему свободному столику, я внимательно смотрел себе под ноги. Вот и пустое место, почти чистый стол, груды крошек не считаются, не аристократы же мы. Установив поднос со снедью на центральное место, я принялся за трапезу. Плотоядно урча, но стараясь выглядеть прилично, я планомерно уничтожал борщ, изредка заедая его вкусность кусочками хлеба. Незаметно настала очередь гуляша и гречки, а за ними в жерло моего нутра отправился компот вместе с оказавшейся только снаружи сочной, но жестоко сухой внутри, булочкой. Насытившись, я удовлетворенно огляделся вокруг и позволил себе немного расслабиться. Посидев еще немного, я слегка осоловел и понял, что на сегодня учебы достаточно. Собрав свою сумку и накинув куртку, я уверенно направился к выходу из института. По дороге домой мне пришла одинокая смс от тайного работодателя, что на моей почте ожидает новый заказ. Ну что ж работа не волк в лес не убежит, да и не пыльная она особо, зато приносит немалую подпитку моему скромному бюджету. Так что на сегодняшний вечер к написанию научной статьи плюсуется еще и шабашка. Скучать мне не придется. Значит, по дороге стоит запастись кофе и колой. Суровый и беспощадный коктейль «Бодрость. Мертвое сердце» будет сегодня моим главным ингредиентом в ночном бдении.
