До разгрома Хазарии русы и остальные славяне — еврейские данники. От Святослава евреи убежали в Левант, Магриб и Испанию к сводным братьям — арабам. Остались тюрки–наёмники с территории нынешнего Узбекистана. Сельджуки, а затем османы, покорившие Византию, были того же корня. Выводим из аналитического поля сомнительный Тюркский каганат, существовавший якобы до Хазарии. Тюрок и по сей день немного, а тогда их почти не было — к весне кочевники теряют половину людей от голода и коней от бескормицы. Гарантию выживания рода даёт только рожь, овёс и ячмень, то есть перловка, а тюрки полей не засевали. К тому же стада не могли оставаться на одном и том же месте — скот вырвет последнюю траву из земли с корнями и сдохнет. У тюрок не было понятий «моя земля», «моя родина», «моя страна». Они знали только пути кочёвок для нахождения новых пастбищ. Кто же жил осёдло на просторах Руси? Финны. Опять же их было очень мало. Собирательством трав, грибов и корней не проживёшь. Обработки металлов они не знали. Охота со стрелами и копьями с костяными наконечниками не прокормит. Отсюда и затянувшийся матриархат. Кропотливая женщина всегда накопает съедобных корешков, нарвёт травки–снытки, соберет колоски зерновых и сварит деткам ужин в кожаном котле, бросая в него раскалённые камни. А мужик не каждый день завалит лося или хотя бы козу. Поэтому их пускали в селение только с добычей, а пришёл с пустыми руками — возвращайся в лес ночевать. Чем–то это напоминает современный феминизм. Мужчина в нынешней семье — всего лишь банкомат, который выдаёт деньги. Откуда в банкомате берутся деньги, жену не интересует. Если денег банкомат выдаёт мало — катись ко всем чертям. Стану матерью–одиночкой и сяду на госпособие. Государство не даст женщине пропасть. А мужчина… Что мужчина? Пьяница, дурак, развратник, бездельник. И потенциальный участник антигосударственных восстаний. Мятежник. Террорист. Пусть он идёт в лес, а ещё лучше — идёт лесом. Мужик опасен для любой власти, поэтому сейчас так любят феминизм.
Напомню, что до сих пор я говорил только о русских, а не москалях. Разговор о них ещё впереди. Русские рюриковичи шли на юг по линии Вильня, Полоцк, Белосток, Киев, Львов, выполняя завет князя Святослава. Но к Дунаю их всё–таки не допустили… Последними влились в русский народ литвины. Точнее, беженцами из юного побережья Балтики прибились к западным русам. Эти морские разбойники осели в Понемонье. Ошмётки померанских родов и племён, языческая разносортица, которых немцы согнали поганой метлой с насиженных мест на юговосточном побережье Балтики за непотребное поведение. И в самое неподходящее время. Через половину тысячелетия после поле после упоминания в летописях и хрониках Русь вдруг попадает в историческую ловушку. Крестоносцы из отродья Аттилы вернулись из Палестины, получив пинок от халифа Саладина. Те, кто остались в Африке и Леванте, приняли ислам и стали арабами. Самые стойкие вернулись в Европу по приказу папы римского, чтобы даровать Откровение апостола Иоанна остзейским дикарям, обретающимся во тьме на севере бывшей Востоной Германии и в Прибалтике, вотчине русичей из Невогарда, Ладоги, Новгорода и Полоцка. Взрывчатая смесь родов и племён русского корня, эти дикари застряли в эпохе Рюрика и даже Аттилы. Со временем западнорусы утёрли им сопли, научили за столом не вытирать руки об одежду и не гадить у крыльца, выучили русской грамоте и окрестили в православную веру. На рубеже 19–20 столетий этот самый угнетённый русские народ был вместе с тем и самый верующий, внутренне культурный, и, пожалуй, самый красивый лицом и телом из всех русских. Они подарили миру и России великих воинов, учёных и мыслителей. Например, Ивана Солоневича. Но в 13 веке это были дикари, для которых главным достоинством был разбой. Любой учёный–этолог и социолог–криминалист с сожалением подтвердят, что случаи перехода агрессивных особей из потомственной криминальной к среды к цивилизованным нормам жизни очень редки. Да и сам процесс очеловечивания дикарей–людоедов длится веками. А в начале 13 века Великая двухсотлетняя междоусобица на Руси только–только готовилась перейти в горячую фазу Ига, когда тюркские наёмники, вооружённые и посаженные на подкованных рослых коней русскими владыками, перехватили власть у русских князей и бояр. Ничего удивительного. Точно так же когда–то поступил Аттила в Европе и Рюрик на Руси. Обычный приём уголовщины.
На Руси литвинам откровенно подфартило. Они влились в стаю хищников, рвущих рюриковичскую Русь. У себя дома немцы относились к ним, как мелкой шпане, а в разбойничьих разборках среди русских князей можно было выбиться в крутые паханы. Чем сразу занялись Миндовг, потом Гедимин, за ним Ольгерд. Исключения редки — Свидригайло Ольгердович и святой Довмонт Псковский. Русичи Рюрика были птенцами из того же хищного гнезда разбойников, безобразничавших на Балтийском море. Но Рюриковичи за пятьсот лет до прихода своих неумытых кузенов уже прошли стадию протоимперии, прониклись православной верой, овладели грамотой, высокими технологиями того времени и законотворчеством. Всё это было непонятно литвинским дикарям. Ольгердовичи и гедиминовичи вели себя точно так же, как рюриковичи половину тысячи лет тому назад. Однако, если орлы и коршуны Рюрика были птицы вольного полёта, куда захочу, туда и полечу, то у литвинов пространство было тесное. Несмотря на княжескую междоусобицу, перешедшую в Великую Смуту, а затем и в Иго, всё же было кому отшлёпать литвинскую шантрапу по попке. С севера и юга грозили пальчиком рюриковичи, двоюродные братья — Данило Галицкий и Александр Невский. Миндовгу приходилось вертеться, как ужу меж вилами, чтобы сладить с ними. С востока не раз налетала вооруженная русскими кузнецами и слаженная русскими воеводами Орда. Русские военачальники оставили древний обычай тюрок — ломать хребет нарушителю дисциплины. Тюрки — охотники и начинающие скотоводы — не слишком понимали понятие приказа и ответственности за его невыполнения. Степь широка — скачи на все четыре стороны, а родины у кочевников отродясь не было. С запада на литвинов скалил клыки самый хищный зверь в истории человечества — Священная римская империя германской нации, переварившая славян Великой Моравии и Польши через костёл. Литвинские князья, уже русские и польские полукровки, попали в замкнутое кольцо окружения, военный котёл, если к перечню врагов добавить свеев, крестоносцев и византийских ромеев.
В этой борьбе всех против всех литвины ощущали себя как в родной среде — стае хищников, но надо было рано или поздно ложиться под одного из противников. Самым шустрым оказался не герой на поле брани, а подлый кидала среди крупных паханов дворовой пацанчик Яшка — Ягайло. Мелкая шестёрка, он решил провернуть ловкий скачок — стать паханом в литвинской шайке поперёд намного старшего брата Андрея. Замахнутся на брата не хватило силёнок, тогда он зарезал дядю и ещё кой–кого из родни, чтобы припугнуть остальных родичей. Некоторые, правда, ускользнули. Потом Яшка–шестёрка прополз в шатре перед богдыханом Орды на карачках, но вместо ярлыка получил пинка под зад. Богдыхан раскусил подлюку. Ярлык на Великое Русское княжение получил Дмитрий Донской. И не прошиб татарин. Когда темник Мамай решил разворотить Орду с Яшкой в подельниках, Дмитрий Донской с Андреем Полоцким напугали его так, что очухался он только в землях русских севрюков, на стыке нынешней Украины, Белоруссии и России. А подлюка Яшка — Ягайло бросил побратима в самый важный момент битвы и подался на запад искать свою птицу–счастье. Путь в Европу, как известно, — через… Скидывайся портки и прогибайся перед папой римским. Древняя католическая традиция. Получишь заветную корону, бесплодную королеву и полудохлую Польшу в придачу. Но зато и крышу второго по силам пахана в Европе, папы римского. Первым был Византийский православный император, но игрушечный круль Ягайло уже перекрестился в католики. После его личной унии по законам Священной римской империи германской нации (пацанским понятиям тех веков) западные княжества Руси отходили под власть римского кесаря в Вене. Вот и скажи после этого, что Яшка–с–Новогрудка лопух. Хотя он по–своему всё–таки лопухнулся, когда старому импотенту подсунули четвёртую жену–молодуху, которая принялась рожать байстрюков–ягеллончиков. Но не каких–либо, а потомков королевской линии Пястов, родоначальник которой князь Мешко перекрестил некогда православных поляков в католиков. Превратил в таких европейцев, что ни спереди, ни сзади нюхать не надо, чтобы убедиться в их природной европейскости. Беда только в том, что русский и польский — самые родные языки. Но кого волнует лингвистика и историческая грамматика? Важней всего экономика, финансы, политика и армия.
