Ознакомительная версия.
На занятие по музыкальной литературе Грегор явился одним из первых; часы над учительским столом показывали без десяти три, за партами скучали Эрика и Олесь. Белобрысый Ян высматривал что-то во дворе, взгромоздившись на подоконник. После литры были хор и занятие по специальности; заданную на дом гамму Грегор выучил от и до, получалась она, по уверениям мамы, отлично — звук выходил чистым, нежным. Да он и сам чувствовал: когда удается — летишь, как на крыльях, аж дух захватывает. А если сфальшивишь — будто касторки глотнул. Впрочем, в музыке у него всё получалось легко, еще с детского сада, где талантливого ребенка приметили и посоветовали родителям отдать в музыкальную школу.
— Здр-раствуйте, дети, — пробасил, напирая на букву «р», Грегор. Так всегда здоровался их преподаватель, господин Ростислав. Ян вздрогнул и поспешно спрыгнул на пол, Олесь с Эрикой расхохотались.
— Салют, Грегор! — крикнул Олесь.
— Привет, — сказала девчонка.
Ян нахмурился и вместо приветствия опять забрался на подоконник.
— Чего он? — спросил Грегор.
— Мы тут поспорили, — лениво протянул Олесь. — Ты в курсе, что у нас новый учитель по фортепиано?
— Ага, — кивнул Грегор.
— А слышал, почему Казимирчик уволился?
— Нет.
— Женится! — торжественно провозгласил Олесь. — Продал дом и уезжает в Трапены к какой-то старой деве. Представляешь? Мой папаша под градусом болтал, мол, такому закоренелому холостяку свадьба резко противопоказана. Лучше сразу в петлю: эффект тот же, но без лишних мучений. Так вот, Янчик божится, что вместо Казимира у нас будет госпожа Беата, она раньше в театре работала. И Янчик в нее тайно влюблен.
— Ври больше, — прошипел покрасневший Ян.
— А я говорю, — как ни в чем не бывало, продолжил Олесь, — не Беата вовсе, а какой-то приезжий. Звать его Леонард. Высокий тип с румяными щеками и ярко-синими глазами, в общем, здорово похож на викинга. Ты знаешь о викингах?
— Конечно… э-э… знаю, — пробормотал Грегор. — Этот викинг Леопард станет вести уроки фортепиано? А как же Беата?
— Ле-о-нард, дубина, — поправил Олесь. — Он раскатывает на черном «Фиате» с кожаным салоном и курит сигары. Я сам видел. Вчера он разговаривал с директором в его кабинете, а я случайно проходил мимо, ну и…
— Распустил уши, — мстительно ввернул Ян.
— …услыхал пару фраз, — невозмутимо закончил Олесь. — Короче, у Анжелки щас начнется индивидуалка по фортепиано, и этот Леонард вот-вот объявится. А дуралей Янчик ждет Беату, и мы типа поспорили.
— А кто там на пианино играет? — Грегор махнул рукой в сторону коридора.
— Да старшеклассники балуются. Мы смотрели уже.
С улицы донеслось приглушенное урчание двигателя, хлопнула дверца.
— Ну вот и он, — обрадовался Олесь.
Грегор выглянул в окно: у входа припарковался черный блестящий автомобиль; рослый мужчина в элегантном драповом пальто и белом кашне взбегал по ступеням.
— Ну-с, — Олесь потер ладошки, — подставляйте лоб, милсдарь.
Севший за парту Ян покорно наклонился к Олесю, и тот отсчитал десять звонких полновесных щелбанов. Ввалившиеся в класс ученики не обратили на это внимания и быстро заняли свои места.
— Здр-равствуйте, дети, — секундой позже прогремело от двери.
С новым учителем Грегор познакомился через два дня, когда пришел на индивидуалку по фортепиано. В полутемном коридоре второго этажа перегорела еще пара лампочек, сменить их никто не удосужился, и поэтому Грегор немного страшился. Он двигался вдоль стены и, ведя по ней ладошкой, думал: отчего это на этаже так подозрительно тихо?
Предпоследняя, нужная ему дверь была не заперта. За ней раздавалось глухое покашливание; из щели между косяком и кромкой двери в коридор падал тусклый лучик света. Пахло душистым табаком и дорогим одеколоном.
— Можно? — робко спросил мальчишка, просунувшись в щель.
В классе, откинувшись на спинку стула и задумчиво прикрыв глаза, сидел человек в черных брюках, вязаном жилете и рубашке с галстуком. На вешалке в углу Грегор заметил серое драповое пальто, кашне и фетровую шляпу.
— Можно, — не открывая глаз, сказал мужчина. В руке его дымилась сигара, пепел он стряхивал в расписанное цветочками блюдце из чайного сервиза, которое стояло на опущенной крышке пианино. — Меня, как ты, наверное, знаешь, зовут Леонард. Для друзей — Леон. Надеюсь, мы станем друзьями, Грегор. Ты ведь Грегор, не так ли?
Мальчик кивнул.
— Скажи, Грегор, — учитель не спешил приступать к занятию, — тебе и впрямь нравится… это всё? — Он сделал неопределенный жест. — Разучивание гамм, пение в хоре, нотная грамота. Классическая музыка, наконец? О да, ты способный. Очень. Но задумывался ли ты над тем, что будешь делать по окончании школы? Ну, допустим, поступишь в училище, а затем в консерваторию. А дальше? Как ты станешь зарабатывать на хлеб насущный? Все места в более или менее приличных оркестрах давно заняты. Ты провинциал, эти ваши Беличи, честно говоря, жуткая дыра. Какой-то промышленный монстр по производству не пойми чего с жалкой инфраструктурой. — Леонард обличающе ткнул сигарой в покрытый желтыми разводами, давно не беленый потолок. — Сколько зарабатывают твои родители? Отец, который горбатится на заводе с утра до ночи, и мать, простая бухгалтерша? Можешь не отвечать. Без денег, а денег этих понадобится чрезвычайно много, сольная карьера тебе заказана, будь ты хоть сам Паганини. Я понятно выражаюсь, Грегор? — Учитель открыл глаза и пристально взглянул на мальчика.
Грегор чуть не утонул в этих холодных, как зимнее море, синих глазах. Ему показалось, что он падает в чудовищную бездну, видит нечто совершенно чуждое человеку. «Иди ко мне, — звало таящееся в темных глубинах нечто. — К нам. Присоединяйся. Стань таким же. Играй по нашим правилам, Грегор. По своим правилам. Меняй и устанавливай их. Грегор! Грегор! Ты будешь великим, величайшим! Равным Богу! Сделай шаг!»
Резкий стук вывел мальчишку из транса: в окно залепили грязным снежком. Грегор очнулся и, едва не вышибив дверь, с воплем вылетел в коридор. Натыкаясь на стены, пронесся к лестнице. Как оказался на улице, как бежал из школы — и не помнил. Зато вредина-вахтерша без промедления нажаловалась директору: мол, гоняются, ироды, друг за другом, чисто кобылы на скачках. Этот вон, Грегор, так дверью грюкнул — аж стекла зазвенели, того гляди побьются.
Жуга встретил лаем, надрывным, тоскливым, и тут же забился в конуру. Странное ощущение нереальности ударило по нервам высоковольтным разрядом, тряхнуло, взбудоражило, будто звонок будильника сквозь сон, и всё стало как прежде. Только тогда Грегор пришел в себя.
Ознакомительная версия.
