несколько серьёзных проблем: для начала выяснить, что сплавы приходят от рифов, потом каким-то образом установить с ними контакт в обход нас, затем убедить их нарушить договор с Ренскими — а рифы, кстати, с ними очень не хотят ссориться, — и после этого построить где-то в тайге тайный воздушный порт и наладить регулярные рейсы дирижаблей — опять же, тайные. Каждая из этих проблем, в принципе, решаема, но в целом дело почти безнадёжное.
— Но в принципе, это возможно, — задумчиво заметил князь.
— Нерешаемых задач не бывает, княже, — пожал я плечами. — Вопрос только в цене решения. Мы не можем сделать решение невозможным, но мы можем сделать его настолько дорогим, что затея просто не будет окупаться.
— А что ещё можно сделать? — поинтересовался он.
— Можно, например, пообещать хорошую премию тому, кто заметит полёты чужих дирижаблей, — предложил я.
— Они могут каждый раз летать другим маршрутом.
— Не в Рифеях, — возразил я. — Карты там очень примерные, дирижабль летит по наземным ориентирам, там просто не получится заметно менять маршруты. Даже мы возим алхимию всего лишь по нескольким маршрутам, хотя наш капитан летает там годами, и у нас есть подробные лоции. А чужие дирижабли кто-нибудь из старателей обязательно заметит, народ по всем Рифеям ходит. Тайком там можно раз-другой пролететь, а на третий хоть кто-нибудь, да увидит.
— Насчёт наблюдения за воздухом поговори с Куртом, он всё организует, — распорядился князь.
— Пока это не нужно, княже, — покачал головой я. — Раньше, чем через год, чужой порт там в любом случае не появится.
— А есть смысл заставить карл принять подданство?
— Смысла нет, княже, — твёрдо заявил я. — Может, когда-нибудь в будущем, но прямо сейчас это абсолютно ничего не изменит в наших с ними отношениях. Только вызовет у них излишнее раздражение, как ярмо, которое хочется скинуть. Не надо торопиться, княже — пусть привыкают жить, как граждане княжества. Уйдёт это поколение, подрастёт другое, и для него идея подданства будет выглядеть совсем иначе. Да может быть, и вообще не понадобится навязывать им формальное подданство — есть же роды, которые вроде бы неграждане, но с которыми мы прекрасно живём вместе. Важен не ярлык, а реальные отношения.
— Я доволен тобой, Кеннер, — с удовлетворением сказал князь. — Хорошо продумал, всё учёл. Главное, не забывай, что ты и за реализацию всего этого отвечаешь. Кстати, учиться ты ведь в следующем году заканчиваешь? Вот этот год я тебя особо трогать не буду, а через год возглавишь какой-нибудь приказ. И даже не думай возражать!
— Я же слишком молодой, княже, ну какой из меня глава приказа? — беспомощно сказал я.
— Слишком молодой, — согласился князь. — А что делать? Ты думаешь, у меня много доверенных людей, на которых я могу положиться? Ты делаешь, что поручено, и делаешь это хорошо, а это главное. Да справишься ты, что ты волнуешься?
— Я же совершенно не знаю, как работает приказ. У меня нет там своих людей, на которых я мог бы опереться. И каким главой я буду? Просто болваном, который ничего не может ни решить, ни проконтролировать.
Князь искренне засмеялся — кажется, я сейчас какую-то глупость сморозил.
— Всё-таки ты и впрямь очень молодой, Кеннер, — сказал он, добродушно посмеиваясь. — Ну, это простительно, откуда тебе знать, как работают государственные учреждения? Не нужно тебе там опираться ни на каких своих людей. Свои люди были бы тебе нужны, если бы ты делал в приказе нормальную карьеру, поднимаясь с самого низа. Но глава так не служит, так служит его товарищ[17]. Товарищ и руководит работой приказа, опираясь на своих доверенных людей, потому что руководить должен профессиональный чиновник, который досконально знает, как устроен приказ, и кто за что отвечает. Но для него эта должность — венец карьеры, товарищ никогда не станет главой. Глава приказа — это всегда ставленник князя, который не занимается текущей работой, а определяет политику приказа и следит, чтобы чиновники строем бежали. Определяет и направляет — понятно?
[ 17 — Напомним, что здесь, как и в дореволюционной России, товарищем называется заместитель.]
— Понятно всё, — кисло сказал я. — Кто тянет, на того и грузят.
— Правильно, — захохотал князь. — Считай, ты уловил, как государством управлять. Да угощайся ты, что сидишь скромно, как неродной?
Я вздохнул, положил на блюдечко пирожное и подлил себе ещё морса.
— Передай матери, что через неделю к ней приедет император, — вдруг сказал князь. — Точнее, бывший император Конрад Третий.
— Всё-таки приедет? — поразился я. — А я уже был уверен, что его так и не отпустят.
— Да некогда ему было, у них же там сейчас большие дела делаются, ему приходится сыну помогать. Он бы и дальше там сидел, да похоже, припекло его окончательно. Причём он даже не сам едет — это Дитрих приказал его отправить, даже если силой придётся везти.
— А что там за дела? — с любопытством спросил я. — Последнее время мне как-то не до имперских дел было, я не следил.
— А зря не следил, — укоризненно сказал князь. — Постоянно надо всё вокруг контролировать.
«Как-то очень уж знакомо это звучит, — подумал я. — Наш князь будто у Генриха учился».
— Так они сейчас собираются с муслимами воевать? — спросил я, вспомнив разговоры про новый крестовый поход.
— Готовятся, — усмехнулся князь. — А вот собираются ли — вопрос открытый.
— Это как? — не понял я.
— Дитрих сейчас чистит свои авгиевы конюшни. Он даже каким-то образом освободил Штирийскую марку, я уж не говорю про более мелкие владения.
— В каком смысле освободил? — не понял я.
— В том смысле, что маркграф Штирии больше не маркграф, и марка ждёт нового маркграфа.
— Как можно отобрать лен? — изумился я. — Это же невозможно.
— Я тоже думал, что невозможно, — согласился князь. — А вот Дитрих, похоже, считал, что вполне возможно.
— Представляю, какой вой там стоит, — покрутил головой я.
— Да, я тоже так это себе представлял, — усмехнулся князь. — Но ты знаешь, почему-то всё тихо. Вот сейчас, под видом крестового похода, он проведёт чистку, а потом уже подумает, действительно ли он хочет воевать.
— Похоже, Дитрих Второй
