Картина происходящего представляется мне следующей: капсула покидает корабль, удаляется от него, происходит взрыв. Через некоторое время капсулу догоняет ударная волна. Силы удара хватило на то, чтобы повредить баллоны с неизвестным нам газом, использовавшимся Формикой для гибернации. Газ в этих баллонах хранился в сжиженном состоянии. В нижней части капсулы были повреждены все баллоны. Жидкость начала вытекать из баллонов. Этой жидкости было так много, что она не способна была превратиться в газ в малом объеме второго отсека. Поэтому все люди, находившиеся в незагерметизированных ячейках, утонули. В первом отсеке, в котором находился Алекс, были повреждены только пять из имеющихся восемнадцати баллонов с газом. Иней на внутренней поверхности первого отсека говорит о том, что жидкость, вытекающая из баллонов, превращалась в газ. В тот момент еще работала установка по созданию искусственной силы тяжести, поэтому конденсация происходила в нормальном режиме. Объема газа вполне хватило на то, чтобы твоя гибернация прошла успешно. Сначала внутри капсулы поддерживалась нормальная температура. После того, как в баках кончилось горючее, энергетическая установка шлюпки вышла из строя и соответственно температура упала. Но внутренняя термоизоляция первого отсека способствовала тому, что ты не замерз до смерти. Температура была низкой, но вполне достаточной для гибернации. Поэтому ты, Алекс, остался в живых. Я понятно излагаю?
— Да, — прошептал я еле слышно, но Говоров услышал меня:
— Хорошо. Дальше отключились почти все системы жизнеобеспечения и гравиторная установка (установка для создания искусственной силы тяжести). Первый отсек превратился в саркофаг.
— А как же он смог там дышать, профессор? — спросил его док.
— Хороший вопрос, — улыбнулся Худой, — система вентиляции продолжала работать, на это ей хватило энергии в аккумуляторах. Она продолжала работать в очень и очень слабом режиме. Как вы знаете, доктор, при гибернации человек дышит очень редко, раз в несколько минут. Баллоны с кислородом не были повреждены и еще работала система очистки атмосферы от углекислого газа. В общем, нашему с вами другу Алексу, очень повезло, доктор. Если бы он лежал на твердом полу, у него неизбежно возникли бы пролежни, застой крови, да мало ли еще что. Из-за невесомости он медленно летал от верхнего работающего вентилятора к нижнему, по кругу, такая как бы пассивная физиотерапия. Несколько благоприятных факторов сложились в пользу Алекса, такое иногда происходит. Я не знаю, что это — Бог, карма, судьба, рок — назовите это, как угодно, но тебе повезло, Алекс, ты остался в живых.
Я молчал, только слезы катились по щекам. Я высморкался, но говорить не мог. Говоров налил воды и молча подал мне стакан. Я выпил почти беззвучно, только зубы стучали о край стакана.
— Значит, все кто был на корабле — погибли, — прошептал я.
Говоров молча положил руку мне на плечо.
— Может быть, мои спаслись также, как спасся я? — с сумасшедшей надеждой посмотрел я на него.
— Такая вероятность существует, — нахмурился он, — но эта вероятность очень мала.
— Может быть, они находились в одной из таких капсул? Может быть, их кто-нибудь подобрал? — продолжал я.
— Новости с Периферии рано или поздно доходят до Земли, но мне о них ничего неизвестно. Хотя, если это происходило достаточно давно и на какой-нибудь из отдаленных систем, данные о них могли не дойти до земных архивов.
Я замолчал. Я не хотел ему верить. Я хотел верить, что каким-то образом те, кто дорог мне, остались в живых. Я верил в это.
— Может быть, их не поймали, там, дома? Может, они смогли спрятаться, убежать? — я смотрел на Худого так, как будто бы он знал все и мог ответить.
— Я расскажу тебе о Формике, Алекс. Мы знаем о них очень мало. Я не являюсь большим специалистом в области исследования внеземных цивилизаций, но расскажу, что смогу.
Судя по весьма отрывочным сведениям, они являлись побочным продуктом деятельности какой-то чужой нам цивилизации. Возможно, все они были созданы искусственно и предназначались для охоты на гуманоидов. Это подтверждается историей на Кармайкле и твоим рассказом, Алекс. Они весьма оперативно захватывают планету с низким уровнем развития вооружения и техники, отлавливают людей, помещают их в капсулы, подобные нашей, и перевозят пленников к месту назначения. Исходя из того, как уверенно и слаженно они это делают, это многолетняя, если не многовековая, привычка. Я очень боюсь тех существ, которые сотворили тварей, подобных Формике, — нагнулся ко мне Худой, — очень боюсь, Алекс. Они создали огромные корабли, подобные тому, что был найден вблизи Солнечной системы или тому, что был уничтожен на Кармайкле. Они создали чудовищное оружие, способное уничтожать планеты. Они создали Формику, чтобы захватывать для себя рабов.
Но, наверное, что-то случилось с ними. Их кораблями теперь управляют Формики, они продолжают захватывать людей, но делают это для того, чтобы продать их. Значит, хозяев Формики больше нет и это вселяет в меня надежду.
Теперь о том, что твои родные и друзья могли спастись.
Помнишь, ты рассказывал о том чувстве панического страха, которое ты ощутил на своей планете? Так вот, Формика использовали специальные излучатели, работающие в ультразвуковом диапазоне волн, чтобы вселить панику при вторжении, чтобы им не оказывали сопротивления. Потом, когда основная масса людей была захвачена, они использовали Ловушку — устройство, воздействующее на психику человека так, чтобы полностью ее подавить, превратить в раба. Ловушка излучала в том же ультразвуковом диапазоне волн и по ее неслышному, но неумолимому приказу все, кто не был пойман, спешили к тому месту, где она стояла.
— Что-то вроде Гаммельнского крысолова? — спросил док, а я не понял о чем.
— Да, что-то вроде того, — невесело усмехнулся Худой.
Я смотрел на них, ничего не понимая и тогда Говоров рассказал мне сказку о крысолове, который мог игрой на своей волшебной дудочке избавить город от полчищ крыс. И я понял, нет, даже увидел, как те, кто спрятался, ощутив этот неслышный для человеческого уха безмолвный зов, спешат на него. Они спешат изо всех сил, забыв обо всем, забыв о своем страхе, они бегут, забыв про любовь и ненависть — бегут на этот зов. И тогда мне стало страшно. Я не заплакал только потому, что мне уже больше не хотелось плакать перед кем-то. Потом, когда все уйдут, я закрою дверь, накроюсь простыней и буду реветь, закусив зубами угол подушки. Потом.
— На Лиде, там где были захвачены первые наши люди, мы нашли подобное устройство. Оно работало, по нашим расчетам, еще десять лет после того, как улетел корабль Формики. Зона охвата излучения — несколько тысяч километров, — сказал Говоров, смотря мимо меня.
