Сам же Александр Варгуз вернулся из своей альтернативы, хотя и уставший, но в здравом уме и при твердой памяти. Что и позволило ему изложить виденное со всеми деталями.
В альтернативном мире, куда его отправил компьютер Штейнберговского института, сброс биоинформационного поля произошел в 2021 году — потому что в этой альтернативе рождаемость в некоторых государствах Азии и Африки оказалась чуть побольше, чем в нашей реальности. Относительное смещение времени распада поля оказалось невелико, но, по нашим меркам, не сравнимым с галактическими масштабами времени, было вполне достаточным. 33 года. И Саша обнаружил себя двенадцатилетним — он учился в средней школе в родном городе Араде, и в день, когда явился Мессия, у него был день рождения.
Мессия оказался молодым человеком — на вид лет тридцати, — одет был как римский легионер и говорил на латыни. Он воссоздался буквально из воздуха на тель-авивском шуке «Кармель», и народ долго не мог понять, чего хочет этот тронутый. Правда, побить его не удалось — удары отскакивали от легионера как от спортивной груши.
Когда с трудом нашли человека, понимающего латынь (это был бывший профессор Бар-Иланского университета), легионер поведал следующее:
— отца его звали Давидом,
— по вероисповеданию он был иудеем,
— переселился в Рим в 3735 году от Сотворения мира,
— зовут его (не отца, а легионера) Илия, и в Десятый легион он поступил совершенно добровольно,
— и был убит иудеями, кровными, так сказать, братьями, когда легион пришел в Иудею усмирять очередное восстание.
Все. Теперь вот воскрес и имеет честь сказать, что скоро за ним последуют остальные. К этому нужно готовиться загодя, с каковой целью предстоит очистить территорию размером в сорок тысяч квадратных километров, даже если считать, что для каждого воскресшего понадобится для начала три квадратных метра земли.
Вы думаете, кто-то к этому прислушался? Нет! Точнее сказать — естественно, нет, если использовать любимое словечко Гарвардского суперкомпьютера. У иудеев давно уже были свои представления о Мессии, и то обстоятельство, что отца Илии звали Давидом, ровно ничего не меняло. Мало ли было Давидов за тысячелетия еврейской истории? Было свое представлении о Мессии и у христиан, а на Христа этот легионер был похож так же, как китаец на вьетнамца.
Поэтому, когда через три месяца биоинформационное поле Вселенной таки схлопнулось, выдавив в вещественный мир все десятки триллионов сущностей, Израиль был готов к этому не больше, чем к мирному сосуществованию с независимым государством Палестина.
Лично на голову Саши Варгуза свалилось жуткое страшилище о семи ногах и двух головах, которое что-то лопотало голосом настолько тонким, что временами писк переходил в ультразвук, оставляя у Саши ощущение удара по барабанным перепонкам. Поскольку он-то понимал, что происходит, то старался впитывать каждый бит информации, но все же так и не смог подавить инстинктивного отвращения к этому существу, жившему, возможно, где-нибудь в галактике NGC 5473 или еще дальше.
— Чтоб тебе не воскреснуть! — сказал он, затыкая уши.
Триллионы существ, к счастью, овеществились не в единую секунду — коллапс поля занял около часа. Задавили, конечно, многих, больше всего, кстати, пострадали жители Явне и Бат-Яма, где почему-то число воскресших оказалось просто катастрофическим.
И цивилизации на Земле пришел конец.
Бывшие жители Альтаира поселились в пустыне Арава, бывшие жители Денеба избрали себе леса Европы, бывшие граждане системы NGC 2253 отправились осваивать окрестности Лондона… Миллиарды, миллиарды… И подавляющее большинство — совершенно дикие, не имевшие никакого представления даже о том, что такое сникерс или туалетная бумага. И это естественно — если сравнить, сколько наших-то землян жили в цивилизованное время по сравнению с теми, кто жил во времена варварства и даже ранее того…
Нет, господа, все, конец, гасите свет.
Видеть это было невозможно, нервы у Саши Варгуза не выдержали. Он сбежал.
— Ты хочешь сказать, — спросил я, — что Наум сошел с ума от всего того, что увидел в своем альтернативном мире?
— Хуже, — мрачно сказал Саша. — Я думаю, что он явился в тот мир в самый момент коллапса биоинформационного поля. И, естественно, произошло наложение. Интерференция.
— Так, — я попытался осмыслить ситуацию, — значит, в мозге Наума сидит некто с Альтаира…
— Если не десяток сразу, — кивнул Саша. — Одного Наум переварил бы запросто, он безумно талантлив. А десяток…
Мы ходим к Науму каждую неделю. Кажется, я уже научился различать одну его сущность от другой. По-моему, их там тринадцать. И каждый со своими претензиями.
В нашем мире до Дня Ч осталось 25 лет. На моем календаре октябрь 2029 года. Календарь у меня особый — он считает не дни, прошедшие с начала года, а дни, оставшиеся до Коллапса. Этих дней все меньше. И я представляю, как моим соседом по Бейт-Шемешу станет воскресшее из мертвых существо с планеты системы беты Скорпиона, которое любит плевать с высоты своего тридцатиметрового роста в каждый движущийся предмет. Или поет по ночам свои скорпионские песни голосом, от которого у нормального человека тут же начинаются печеночные колики…
Хорошо было жить в прошлом веке и не знать, когда же, наконец, придет Мессия. И ждать, не зная чего ждешь на самом деле…
Человек, который спас Иисуса
— И все равно не понимают!
Такими словами начал Моше Рувинский, директор Штейнберговского Института альтернативной истории, свою речь на заседании, посвященном десятилетнему юбилею этого славного заведения. Начало было по меньшей мере оригинальным, и все обратились в слух.
— И это очень печально, — продолжал директор, — потому что институт создавался как научный центр по изучению альтернативных вселенных, а вовсе не для того, чтобы потакать зятьям, желающим побывать в мире, где у них нет и никогда не было любимой тещи. К сожалению, мы вынуждены вести прием посетителей и разрешать им за весьма умеренную плату изменять прошлое, настоящее и будущее, умножая сущности сверх необходимого. Иначе мы просто не выживем, потому что на те деньги, что платит нам министерство науки, продержаться можно всего лишь месяц. Как это печально, господа!
Рувинский был, конечно, прав, но стоило ли поднимать эту тему в столь торжественный день? Я сидел на банкете рядом с огромным верзилой, говорившим и понимавшим только по-английски — это был директор Американского института альтер-эго, — и мне весь вечер приходилось переводить разные благоглупости с иврита на английский и обратно. В конце концов мне стало скучно, и я начал считать — на каком языке было произнесено больше чепухи. Оказалось, на английском. И я уж решил, что вечер потерян окончательно, когда американец вдруг заявил:
