Тим вздохнул еще глубже.
Флайер приземлился на крышу одного из зданий, где была оборудована посадочная площадка. Рядом с посадочной площадкой находился сад, выращенный по всем правилам садоводческого искусства. Идеальное сочетание теней и света, цветов и запахов, камней и растений. Во всем вкус и чувство гармонии Высшего. В окнах противоположного здания вспыхнуло отраженное закатное солнце, придав саду дополнительное очарование. Кажется, создатель учел даже это.
«Сам развлекаешься?» — поинтересовался Тим, кивнув на растения.
«Да, на уровне дизайна. Нравится?»
«Очень».
«Угу. Я его показываю моим дери за особые заслуги».
«А не опасно? От созерцания искусства Высших низшие могут потерять разум. Даже тот, что у них есть».
«Я не надолго. А потом дери, которые побывали в моем саду, из кожи вон лезут, чтобы снова попасть сюда. Очень эффективно».
Они спустились с крыши на верхний этаж. Здесь находились апартаменты Игоря.
«Тим, ты пока располагайся. Митя покажет тебе твою комнату и комнату для твоего слуги. А потом, часа через два, в гостиной чайку попьем. — Он вдруг помрачнел. — Нам надо поговорить, Тим. Серьезно».
Митя, слуга Игоря, высокий белобрысый парень, почтительно проводил товаби в комнату для гостей и удалился. Тим развалился на мягком плюшевом диване цвета охры и посмотрел в огромное окно во всю стену, выходившее на внешнюю сторону комплекса. Там, как на огромном полотне, сияло безумными красками закатное небо.
Тим предполагал, о чем с ним собирается говорить Игорь. Точнее, знал. И это знание его не радовало.
Рядом суетился Вадик, разбирая вещи, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не помешать размышлениям господина.
«Товаби, я могу посмотреть комплекс?» — робко помыслил он, закончив работу.
«Нет. Ты мне нужен. Сегодня мы ужинаем с Игорем. Будешь прислуживать за столом».
«А потом?»
«Потом тем более. Мне нужно подкорректировать твою программу».
Раньше от дери старались скрывать то, что в мозг им вживлены имплантаты с программой и базой данных. Но уже почти два века от этой практики отказались. Просто теперь низшие были запрограммированы с помощью того же имплантата на нормальное и благожелательное восприятие этого факта. «И хорошо, что отказались, — подумал Тим. — Меньше неожиданностей». Он очень не любил врать.
«Я в чем-нибудь провинился?» — спросил Вадик.
«Нет. Ты здесь ни при чем. Это недостаток самой программы. Я хочу его исправить».
«Спасибо, товаби».
Тим знал, что благодарность его слуги совершенно искренна. Тоже свойство имплантата. Любое вмешательство господина в программу приятно для дери. Все просто. Проводочек в центр наслаждения.
«Товаби?»
«Что еще?»
«Можно мне еще раз побывать в саду товаби Игоря Поплавского? Там так здорово!»
Тим улыбнулся.
«Хорошо, я с ним поговорю. Но все после коррекции программы. Завтра. Все завтра».
Игорь опустился в глубокое светло-коричневое кресло, такое же плюшевое, как диван в комнате Тима, и взял чашку с чаем. Тим сел напротив, а Вадик опустился на подушку у ног хозяина, как и положено слуге. Высший рассеянно погладил его по голове и тоже потянулся за чаем.
Игорь все никак не мог начать серьезный разговор. Мысль его витала вокруг эстетических особенностей сегодняшнего заката и масштабов московского строительства.
«Прекрати, Игорь! — не выдержал Тим. — За кого ты меня принимаешь? Я давно обо всем догадался».
«Да? — Игорь внимательно посмотрел на собеседника. — Что ж. Тем лучше. Как там Антон Маковский?»
Антон Маковский был Высшим, прибывшим на Истар около года назад. А еще пять лет назад наконец открыли способ экранировки разрушительных свойств радиационных поясов Истара. Всего-то! Микроскопический излучатель, введенный под кожу — и функция биологического контроля сохранялась. Сначала на планете появились несколько Иных с заэкранированной функцией, а теперь и Высший.
Дери Истара бегали к ним лечиться, все больше игнорируя традиционную медицину и не подозревая об оборотной стороне действующей функции биологического контроля — новые Иные и Высший не имели права убивать чужих дери.
Шло время, доказывая эффективность экранировки. А два месяца назад Тим получил от Игоря магнитное письмо с приглашением вернуться на Землю. На первый взгляд ничего страшного в письме не содержалось. Игорь убеждал Тима отдохнуть от обязанностей на родной планете, уйти в отпуск и передать свои полномочия Антону. Настораживал только чересчур официальный тон. За безобидными строками явно проглядывала тень Совета Высших.
«Антон Маковский? Превосходно!»
«Значит, все работает?»
«Да. Меня пригласил Совет Высших?»
«Нет».
Тим удивленно посмотрел на Игоря.
«Ты хочешь сказать, что это была твоя инициатива?»
«Нет».
«Тогда кто?»
«Ты отстал от жизни, Тим. Больше нет Совета Высших».
«Что?»
«Тим, ты же помнишь наши проблемы с управлением…»
Тим помнил. В первые столетия после Начала Изменений Земля управлялась сообществом Высших, лишенным всякой иерархии. Каждый Высший был абсолютно независим от других и действовал самостоятельно. Для решения более глобальных проблем создавались временные союзы. Если интересы союзов сталкивались, обычно удавалось решить дело полюбовно. Но система была крайне неэффективна. Слишком много времени уходило на переговоры и выяснение вопроса о том, чьи цели разумнее. Если же надо было объединить усилия в масштабах мегаполиса или, тем более, страны, обсуждения и споры грозили затянуться до бесконечности.
Тогда и возникли Советы Высших, в которые вошли Высшие с наиболее высокими коэффициентами ценности. Дела сразу пошли лучше. В большом городе может быть до нескольких сотен Высших. В Совет входили несколько десятков. Такое небольшое сообщество могло действовать оперативно.
Но время шло, и все чаще приходилось решать вопросы в масштабах всей планеты. Возникла иерархия Советов Высших, и во главе каждого совета встал Высший с наибольшим коэффициентом ценности.
Но и эта система была не идеальной. Во-первых, наличие многоступенчатой иерархии среди представителей одного и того же вида звучало явным диссонансом в великолепной симфонии совершенного общества. И, во-вторых, коэффициент ценности — величина усредненная и рассчитывается по многим параметрам. Высший, обладающий замечательными способностями, скажем, к математике, может иметь очень высокий коэффициент ценности и быть абсолютно некомпетентным во всем остальном.
