Ознакомительная версия.
Ну и что толку? — размышлял Джони, вглядываясь в бескрайнюю даль. Техническое совершенство планетария никоим образом не устранило его страданий. Более того, со временем они лишь усугубились: к пресловутой бабушке добавился ещё и дедушка — крайне разочарованный и нуждающийся в ремонте.
Всё тот же брак, думал Митя, поглядывая на Джони и не скрывая раздражения. Брак, с которым не совладать. Даже купив свою потерянную любовь, покинув постсоветский Понт и добившись материальной независимости, Джони по-прежнему испытывал боль. Сядет себе в своём планетарии и сидит, высматривая парус на горизонте.
Примерно так же рассуждали и Тайка с Викой. Особенно их беспокоило последнее письмо, полученное Джони из прошлого. «Будь он неладен этот сайт», — бесновалась Нефёдова. «Кто-кто, а «Остановка во времени» как раз и заслуживает чёрного списка», — вторила ей Vi.
Заслуживает или нет, но Джони был рад письму и мысленно возвращался к Эмили в Лондон. Какая разница, кто лечит больного? — задавался он вопросом. Без сомнения, лечить могут и свои, и чужие — лишь бы больной выздоровел. Агенты иностранного влияния, думал Джони. Вот и живи теперь, испытывая счастье.
Никакого счастья он не испытывал.
Получив письмо, Джони немедленно связался с Бонер, и вот что он узнал. Эмили до сих пор ждала его. Что ни день, она надеялась его повидать, но он не появлялся. Сначала Джони попал в тюрьму, а после сбежал на край света. «Край света?» — Эмили прекрасно говорила по-русски. Она по-прежнему занималась этой страной, сделав себе карьеру известного в Британии политолога и специалиста по России. В качестве хобби она занималась русской культурой и даже издала книжку.
— Что за книжка? — спросил он.
— «Современная русская культура как постсоветский Понт», — ответила Эмили и рассмеялась.
Довольно известная работа, изрядно нашумевшая в начале двадцатых. На книжку Эмили вдохновил Джонин роман. Прочтя его, она предприняла масштабное исследование, посетив Россию и её сателлиты. СС — как называли они себя: Содружество Стран-героев. Даже в названии этого союза содержался вызов, не говоря уже о содержании. «Понт как Понт», — припомнил Джони свою же реплику из рассказа «Спрос и предложение» про Лизу Берковиц.
Особое внимание Эмили уделила состоянию галерей, клубов и клубной музыки. Эти галереи и клубы, надо сказать, были в полном раздрае. Большая их часть попала под влияние «Народного фронта», к тому же все они подвергались жесточайшей цензуре. Смотреть там было нечего, слушать тоже, разве что — туалеты. Фактически, клубные туалеты и представляли собой главную инсталляцию современной русской культуры. Взять хотя бы клуб «Пушкин». Нечего было и думать, чтобы подобраться там к унитазу: пол устилало говно. Оно же вытекало изо всех щелей и проникало в основные помещения, включая кладовую, бар и сцену. «Пушкин как Пушкин», — смеялся Джони, а что вы хотели?
Особенно острой вышла зарисовка о выступлении группы Paint The Morning в «Запаснике» на Китай-городе. «Незабываемое выступление, — пишет Эмили. — Несмотря на нечистоты, сочившиеся невесть откуда, Paint храбро высмеивали «Единую Россию», не забывая при этом и о вечном». Одна из их композиций так и называлась: «Чучело во вселенной». Композиция посвящалась всем узникам совести, поплатившимся жизнью в борьбе за человеческое достоинство. В главной роли там было соломенное чучело, установленное прямо на сцене, одетое в футболку с надписью Pussy Riot и полыхавшее ясным пламенем.
Чучело настрадалось и летело теперь во вселенной, подобно космическому мусору. «До свидания, Пуси», — пели Paint, и «Запасник» содрогался от гитарных рифов и хорала. «Это и было торжество их человеческого достоинства, — замечает Эмили в своей книжке. — Торжество безвозвратной потери и извечной русской драмы».
Чуть ниже она размышляет о будущем российской клубной сцены и приводит небольшой фрагмент из «Чучела во вселенной» незабываемых Paint The Morning — одного из тысяч безвестных коллективов постсоветского Понта:
До свидания, Пуси, до свидания.
До свидания, утро, свет в глазах.
До свидания, краски, до свидания.
Встретимся теперь на небесах.
Участницы панк-группы Pussy Riot, осуждённые за молитву против диктатуры в храме Христа Спасителя, были и вправду сожжены, подобно соломенному чучелу в «Запаснике». Они трагически погибли в одной из камер «Матросской тишины» глубокой ночью 30 апреля 2017 года. «Апрельские ведьмы, — иронично писала о них проправительственная газета «Завтра». — В результате случайного возгорания в одной из камер «Матросской тишины» сгорели заживо Надежда Толоконникова, Мария Алёхина и Екатерина Самуцевич — враги народа. Туда им и дорога», — следовала приписка и рядом смайлик. Эмили с самого начала следила за процессом над Пуси и теперь с горечью констатировала: «Вот что бывает при слиянии государства и церкви — диктатура в квадрате». Если подруги и заслуживали наказания, то ясно, что не столь жестокого, соглашался Джони. Нонконформистское искусство в России оставалось запретным. И государство, и церковь вели себя как бандиты. Да и вообще не понятно — что для них любовь? «Подлинная же любовь, — писала Эмили, — никак не связана ни с религией, ни тем более с государством. Она сама по себе и нуждается лишь в мимолётном откровении. Это мимолётное откровение и есть свобода».
Джони по-прежнему выглядывал свой парус.
Не то чтобы Эмили убивалась по нему, но каким-то странным и до конца не понятым способом он вдохновлял её, и она жила этим вдохновением. Эмили Бонер, таким образом, оставалась единственным человеком, полностью разделявшим его взгляды и ожидавшим все эти годы его возвращения.
ВОЗВРАЩЕНИЕ. «Не есть ли это краеугольный камень, который и придаёт существу очарование любви?» — размышлял Джони. Взять хотя бы воскрешение Иисуса Христа в православии, вознесение Аллаха при очередном теракте или радость найданов (отшельники, возведённые в ранг божества) в ходе буддийского обряда «Найдани-хурал». Любовь — что чучело в «Запаснике». В сущности — трагедия с переизбытком метафоры: «До свидания, Пуси».
«Возможность свидания, — записал Джони в своих листках, — что-то вроде запрограммированного сна после смерти. Какой бы ни была степень разочарования жизнью, с остановкой сердца в мозге человека включается последнее кино». В этом месте постучали в дверь, но открывать он не стал. Откроешь — и тут же забудешь, о чём думал. «Продолжительность фильма, — продолжил он, — невелика. Но даже нескольких минут, в течение которых мозг ещё функционирует, будет вполне достаточно, чтобы исключить разочарование. Это будет фильм о самой прекрасной связи. Жизнь после смерти. Счастье, поделённое на части. Счастье, подводящее черту и заполняющее бесконечность. Однажды потерянная, но, безусловно, обретённая вновь любовь».
Ознакомительная версия.
