Я ем как робот, переходя от курицы к гороху и хлебу и обратно. Неважно, к какой фракции я на самом деле принадлежу. Через два часа я войду в зал пейзажа страха с другими неофитами, пройду сквозь свой пейзаж и стану лихачкой. Слишком поздно поворачивать назад.
Закончив, я утыкаюсь лицом в подушку. Я и не думала спать, но через некоторое время просыпаюсь от того, что Кристина трясет меня за плечо.
– Пора идти. – Она пепельно-бледная.
Я тру глаза, чтобы прогнать сон. Ботинки уже на мне. Остальные неофиты бродят по спальне, завязывают шнурки, застегивают куртки и небрежно рассыпают улыбки. Я стягиваю волосы в пучок и надеваю свою черную куртку, наглухо застегнув молнию. Пытка скоро закончится, но сможем ли мы забыть симуляции? Сможем ли вновь крепко спать, несмотря на воспоминания о пережитых страхах? Или наконец отбросим сегодня свои страхи, как предполагается?
Мы идем к Яме и вверх по тропинке, которая ведет в стеклянное здание. Я поднимаю глаза на стеклянный потолок. Дневного света не видно, потому что каждый дюйм стекла покрывают подошвы ботинок. На мгновение мне кажется, будто стекло трещит, но это всего лишь мое воображение. Я поднимаюсь по лестнице вместе с Кристиной и задыхаюсь в толпе.
Я слишком низенькая, чтобы видеть поверх чужих голов, и потому смотрю Уиллу в спину и иду за ним по пятам. От жара несметного количества тел тяжело дышать. Капли пота выступают на лбу. Через брешь в толпе видно, вокруг чего все сгрудились: вокруг ряда экранов на стене слева.
Я слышу одобрительные возгласы и останавливаюсь, чтобы посмотреть на экран. На левом экране – одетая в черное девушка в зале пейзажа страха. Марлин. Я вижу, как она двигается, ее глаза широко распахнуты, но с каким препятствием она столкнулась – непонятно. Слава богу, никто здесь не увидит моих страхов – только реакцию на них.
На среднем экране – ее пульс. Он на мгновение подскакивает и затем снижается. Когда он достигает нормы, экран вспыхивает зеленым, и лихачи аплодируют. На правом экране – ее время.
Я отрываю глаза от экрана и бегом догоняю Кристину и Уилла. Тобиас стоит за дверью на левой стороне, которую я едва ли заметила в свое последнее посещение. Она рядом с залом пейзажа страха. Я прохожу мимо, не глядя на Тобиаса.
Комната большая, в ней висит еще один экран, такой же, как снаружи. Перед ним на стульях сидит ряд людей. Среди них Эрик и Макс. Остальные тоже из старших. Судя по проводам, присоединенным к их головам, и отсутствующим взглядам, они наблюдают за симуляцией.
За их спинами – второй ряд стульев. Я вхожу последней, так что мне не достается места.
– Эй, Трис! – кричит Юрайя через всю комнату.
Он сидит с другими неофитами-лихачами. Их осталось всего четверо, остальные уже прошли через свои пейзажи страха. Он похлопывает себя по ноге.
– Можешь сесть мне на колени, если хочешь.
– Соблазнительно, – усмехаюсь я. – Все нормально. Я постою.
Кроме того, мне не хочется, чтобы Тобиас видел, как я сижу на чужих коленях.
В комнате пейзажа страха загораются огни, обнаруживая Марлин на корточках, с заплаканным лицом. Макс, Эрик и еще несколько человек стряхивают симуляционное оцепенение и выходят. Через пару секунд я вижу их на экране, они поздравляют Марлин с окончанием испытания.
– Переходники, вы отправитесь на финальный тест в соответствии с текущими рангами, – произносит Тобиас. – Таким образом, Дрю пойдет первым, Трис – последней.
Это значит, что передо мной пять человек.
Я стою в глубине комнаты, в нескольких футах от Тобиаса. Мы обмениваемся взглядами, когда Эрик втыкает в Дрю иглу и отправляет его в зал пейзажа страха. Когда подойдет моя очередь, я буду знать, как справились остальные и как мне нужно выступить, чтобы победить их.
Наблюдать за пейзажами страха снаружи неинтересно. Я могу видеть, что Дрю движется, но не знаю, на что он реагирует. Через несколько минут я закрываю глаза, вместо того чтобы наблюдать, и стараюсь выкинуть все мысли из головы. Бесполезно сейчас рассуждать, с какими страхами мне предстоит встретиться и сколько их будет. Надо просто помнить, что я умею манипулировать симуляциями и уже проделывала это прежде.
Следующей идет Молли. Она справляется вдвое быстрее, чем Дрю, но даже у Молли возникают проблемы. Она проводит слишком много времени, тяжело дыша, пытаясь справиться с паникой. В какой-то момент она даже вопит во всю глотку.
Забавно, как легко оказалось отрешиться от всего остального… мысли о войне с Альтруизмом, Тобиасе, Калебе, родителях, друзьях, новой фракции тают. Все, что я могу сейчас сделать, – это справиться с препятствием.
Кристина следующая. Затем Уилл. Затем Питер. Я не наблюдаю за ними. Я знаю только, сколько времени они тратят: двенадцать минут, десять минут, пятнадцать минут. И наконец мое имя.
– Трис.
Я открываю глаза и выхожу вперед, где ждет Эрик с полным шприцем оранжевой жидкости. Я почти не замечаю иглу, когда она вонзается в мою шею, почти не вижу утыканное пирсингом лицо Эрика, нажимающего на поршень. Я воображаю, будто сыворотка – жидкий адреналин, бурлящий в моих венах, придающий мне силы.
– Готова? – спрашивает он.
Я готова. Я вхожу в комнату, вооруженная не пистолетом или ножом, а планом, составленным прошлой ночью. Тобиас говорил, что третья ступень посвящена интеллектуальной подготовке… разработке стратегий по преодолению страхов.
Жаль, я не знаю, в каком порядке последуют страхи. Я покачиваюсь на пятках и жду первого страха. Мне уже не хватает воздуха.
Земля под ногами меняется. Трава вырастает из бетона и колышется на ветру, которого я не чувствую. Зеленое небо сменяет голые трубы над головой. Я слушаю птиц и чувствую свой страх, учащенное сердцебиение и недостаток воздуха как нечто далекое, но не существующее в моем сознании. Тобиас сказал, что я должна понять смысл этой симуляции. Он был прав: дело не в птицах. Дело в контроле.
Крылья хлопают над моим ухом, и вороньи когти впиваются в плечо.
На этот раз я не бью птицу со всей силы. Я приседаю, слушая рокот крыльев за спиной, и провожу рукой по траве, над самой землей. Что противостоит бессилию? Сила. И я впервые почувствовала себя сильной в лагере Лихости, когда держала пистолет.
В горле встает комок, и я хочу, чтобы когти убрались. Птица верещит, и у меня сводит живот, но затем я нащупываю в траве что-то твердое и металлическое. Мой пистолет.
Я наставляю пистолет на птицу на плече, и она срывается с футболки взрывом крови и перьев. Я поворачиваюсь на пятках, целясь в небо, и вижу снижающуюся стаю темных перьев. Я нажимаю на спуск, снова и снова стреляя в море птиц над головой, наблюдая, как их темные тушки осыпаются на траву.
