Было почти светло, но я не понимал — утро или вечер. На углях плясали последние язычки пламени. Я поднял глаза и увидел, что нас окружают несколько косматых громил в грязной оборванной униформе. Все они радостно скалили зубы.
Ульдры.
— Слава тебе, господи! — выдохнул я и блаженно упал на траву.
Какие-никакие, а свои ребята.
Я равнодушно смотрел, как один из союзников поднял мой обгоревший рюкзак и вытряхнул содержимое на траву. Теперь это было просто барахло, хлам, а не гарант выживания.
Другой союзник подошел к Щербатину, поднял его и некоторое время удивленно разглядывал. Затем громко захохотал, и остальные тоже начали гоготать. Впрочем, через секунду он бросил Щербатина на землю, начав ожесточенно чесаться.
— Эй, осторожно! — крикнул я, поднимаясь на ноги.
Тут же Щербатина поднял другой ульдр — покрутил, потряс, перевернул вниз головой. Все опять заржали и потянули к Щербатину ручищи. Всем было интересно пощупать маленького человека без рук и ног.
Через несколько секунд моим приятелем уже играли в волейбол.
— Вы охренели?! — заорал я и бросился в гущу союзников.
Я ничего не успел сделать. Тяжелая могучая нога с силой воткнулась мне под ребра, и я кувырком полетел обратно. Я упал на другого ульдра, и он с удовольствием пнул меня в спину. Потом кто-то поднял меня над головой и швырнул о землю. Потом снова ногой…
Не знаю, почему я сразу не потерял сознание. Мне казалось, что от ударов моя обгорелая спина сейчас треснет пополам, как старое пальто. Краем глаза я успел заметить, что один рыжебородый втихомолку пожирает остатки нашего комбикорма. Потом раздались взрывы — другой идиот бросил в угли заряды для ракетницы.
Я хотел бы любой ценой вырваться, схватить ружье и перестрелять всех ублюдков до единого. Но — увы! — мое оружие сейчас держал в своих лапищах и обнюхивал обезьяноподобный обитатель болот.
Меня били так остервенело, будто сводили личные счеты. Я скрипел зубами и молил, чтобы ульдры поскорей выдохлись. Кажется, пару раз меня кидали в костер, но это уже не имело большого значения. А что творили со Щербатиным, я просто не мог видеть.
Помню еще, я громко хохотал, словно от щекотки. Наверно, я просто ненадолго сошел с ума…
— Беня… — услышал я обреченный стон. — Беня, они уже ушли?
Я что-то промычал, так и не открыв глаза.
— Беня, лучше бы они нас добили, точно?
— Наверно.
— Я думал, они пришли нас спасать, я думал, что кончились наши мучения. А они еще и не начинались!
Я уперся здоровой рукой в землю, перевернулся. Небо было темным, лес тоже тонул во мраке. При каждом моем вдохе в груди что-то похрустывало и кололо изнутри.
Я начал подниматься, и тут к горлу подкатила тошнота. Шумная струна блевотины, смешанной с кровью, извергнулась на куртку, распространяя кислый запах.
Во рту было что-то не так. Я пошевелил опухшим языком: так и есть, не хватает четырех передних зубов. Водавийские болота жрали меня по кусочкам — сначала рука, теперь зубы. Недалеко и до головы…
Я все же смог подняться. Некоторое время стоял, покачиваясь и прислушиваясь к себе. Ничего, жить можно. Только тошно.
— Странно, — сказал я. — Похоже, кроме зубов, ничего не сломано. Правда, ребра что-то хрустят. Остальное цело.
— Это потому, что ты легкий. Тебя бьют — и ты летишь.
Костер едва-едва тлел. Я опустился на четвереньки и несколько минут ползал, собирая хворостинки. Занялся небольшой огонек. И вдруг — о чудо! — я увидел свое ружье. К великому счастью, союзникам еще не растолковали, что такое плазмовое оружие. Они решили, что это просто кривая бесполезная палка.
Потом я нашел обрывки своего рюкзака. Там было пусто. Совершенно пусто.
Щербатин наблюдал за мной, скосив глаза. Он увидел, с какой злостью я швырнул ранец в костер, и сказал:
— Не расстраивайся. Зато теперь тебе не надо тащить еду. Только меня.
— Помолчав немного, он усмехнулся:
— Ну и рожа у тебя. Восставший из ада, часть последняя.
— Еще слово, и повешу тебя на шест — отгонять злых духов.
— Ладно, не печалься. Сейчас утешу. Иди-ка сюда…
Он указал глазами на примятый куст. Там, зацепившись какой-то деталькой за ветку, висел мой магнитофон.
— Как видишь, Беня, судьба к нам благосклонна. Самая необходимая вещь уцелела.
Я рассвирепел. Я захотел размахнуться и зашвырнуть эту штуку подальше вместе с ивенками, их песнями, а заодно ульдрами и цивилизаторами, вместе взятыми. Но если бы все было так просто…
Успокоившись, я сунул магнитофон в карман.
— Беня, надеюсь, мы не отправимся в путь немедленно? Я хочу отдохнуть и поспать.
— Спи, сколько хочешь. Я только дров еще наберу.
Мы уснули рядом. Я положил Щербатина под бок, словно маленького беспомощного ребенка, которого нужно уберечь от ужасов водавийской ночи.
Едва сомкнулись глаза, я услышал его вопль.
— Убери их с меня! Скорее, убери их!
— Что? — Я вскочил, ничего не видя в темноте. Щербатин вертелся и стонал.
— По мне кто-то ползает. Они меня кусают, убери их!
Я раздул тлеющую деревяшку и поднес к Щербатину. На его мешке извивались полосатые черно-оранжевые червячки размером с сигарету. Я смахнул их пучком травы, но потом заметил, что и по моей одежде ползут несколько штук. Похоже, мы уснули на их гнезде.
Избавившись от червячков, я перетащил Щербатина на другое место и свалился рядом. Больше я не просыпался до самого рассвета.
Это было худшее утро моей жизни. Боль и голод можно было стерпеть, от них никуда не денешься. Но безнадега просто сковывала руки. Да, можно собраться с силами, взвалить на плечи Щер-батина и тронуться в наш скорбный путь. Можно до бесконечности идти, проваливаясь в трясину, задыхаясь от испарений и теряя последние силы шаг за шагом.
Но чем кончится эта мука? Наткнемся ли мы на своих, заметит ли нас пилот случайного реаплана или же мы закончим дни на острие ивенкского клинка? Или просто сдохнем от голода?
Щербатин еще спал. Я смотрел на догорающий костер и размышлял, как быть дальше. Еды нет, а значит, силы будут таять, как этот огонек на углях. Долго не протянем. Кажется, мы ехали на вездеходах через лес около часа. Но при этом сильно петляли, значит, прямая дорога должна быть гораздо короче. Если так — мы выйдем к реке довольно скоро.
Там начинается степь, далекие горы в тумане, но не это важно. На берегу реки мы сможем лишь остановиться и запастись терпением. Нужно научиться как-то добывать пищу, нужно соорудить какую-нибудь хижину из веток. И ждать.
О том, как прокормиться с одной рукой на двоих, я боялся даже гадать.
